При нем Синод стал неким подобием «министерства пропаганды», действовавшим в том ключе, которое было необходимо монарху в данный конкретный момент. Он провел преобразования духовных училищ и высшего духовного управления, улучшив бытовые условия бурсаков и семинаристов, введя в программу обучения современные и необходимые естествознание, медицину и сельское хозяйство. При этом в учебных заведениях было установлено преподавание на русском языке вместо латыни.
Кроме того, Протасов усилил самодержавную централизацию духовенства, проведя реформу структуры Святейшего синода в марте 1829 года. По ней была упразднена Комиссия духовных училищ – постоянный орган, ведавший учебными заведениями, сосредоточив действительное заведование всеми делами синодального ведомства в четырех преобразованных центральных учреждениях, находившихся теперь под главным начальством обер-прокурора.
По указу от 11 января 1828 года Николай I улучшил статус и материальное обеспечение духовенства «в твердой уверенности, что добрые христианские нравы составляют первое основание общественного благоденствия, а нравы нуждаются наставлениями и примером духовенства».
Однако императору надо было считаться с тем, что его новые подданные в Западном крае были в подавляющей массе католиками, которые пребывали под сильным влиянием Ватикана. А этого государь потерпеть не мог, ибо в его империи есть только одна власть – его собственная. В 1844 году Николай заявил приехавшим к нему епископам Римско-католической церкви: «Давно бы уже церковь ваша пала в моем государстве, если бы я не поддерживал ее верными средствами. Знайте, что она должна опасаться не правительства, но своего собственного духовенства.
Между вами есть столько порочных священников, что даже страшно вспоминать о том. Духовенство ваше преисполнено или фанатизма, или равнодушия, но фанатизма не религиозного, а политического, и под религиозными предлогами старается оно скрыть неповиновение и сопротивление правительству. Сколько с одной стороны я покровитель вашей церкви, столько с другой буду наблюдать за благонравием епископов и всего вашего духовенства, и буду строго наказывать преступных, потому что ответствую за их поступки. Мне хорошо известно, чем вы обязаны каноническому, то есть церковному вашему уставу, и потому желаю, чтобы оный был исполняем в точности. Знаю, что должное направление воспитания духовенства составляет самое лучшее средство к образованию хороших священников, и потому желаю, чтобы воспитание это было католическое, но не менее того утверждено на монархических основаниях; желаю, чтоб образовались подданные верные, послушные и преисполненные христианской любви и приверженности престолу. Итак, да будет воспитание духовенства католическое, но не иезуитское, как в Галиции или редемптистов во Франции. Признаюсь откровенно, что я не потерплю иезуитов, и если бы августейший мой предшественник Александр I не удалил их из государства, я сам бы это сделал».
Епископы не сомневались, Николай бы это сделал. Теперь не только в православных храмах стали петь «многая лета» императору, но и «осанну» в католических костелах.
Ламы, раввины, шаманы и муллы за малочисленностью правоверных на тот момент в расчет не принимались.
Правильная идеологическая составляющая царствования казалась обеспеченной.
Народность
Наиважнейшим вопросом правления Николая был поиск идеологического обоснования собственного самодержавия, опиравшегося бы на истинно российские ценности. В исторической литературе это получило название «теории официальной народности», выраженной в знаменитой триаде министра просвещения графа Сергея Уварова (православие, самодержавие, народность). Основным в этой идеологии являлось то, что у «России особенная стать», она не должна ни в коем случае повторять западный путь развития. Ибо – давайте не будем смотреть на Запад через розовые линзы – оттуда в Россию пришла не только наука и культура, но и вкатилась отрубленная голова английского короля Карла Стюарта, прогромыхала гильотина французских якобинцев, запахло серой от итальянских «вольных каменщиков», пахнуло костром от испанских иезуитов, загремели кандалы американских рабов-негров. Им ли, спалившим на кострах пол-Испании, скормивших гильотине пол-Франции, затравившим псами на овцеводческих участках лордов пол крестьянской Англии, вырезавшим в религиозных войнах пол-Германии, учить нас, как любить Россию? Полноте, оставьте эти сказочки братьям Гримм и Шарлю Перро. Мы пойдем другим путем. За веру, царя и Отечество. Отсюда и относительная закрытость России, некоторая изоляция ее от Старого Света. Еще великий Карамзин в своей записке «О древней и новой России» говорил: «У нас – не Англия, мы столько веков видели судью в монархе и добрую волю его признавали вышним уставом… В России государь есть живой закон: добрых милует, злых казнит и любовь первых приобретает страхом последних… В монархе российском соединяются все власти, наше правление есть отеческое, патриархальное».
А посему граф Уваров и предлагал, презрев поучения европейских деятелей, заняться собственным просвещением в истинно народном верноподданническом духе. Руководствуясь особенностями исторического развития и современного состояния России при ее традиционной самобытности. «Пора отказаться от попыток сделать Россию английскую, Россию французскую, Россию немецкую. Пора понять, что с того момента, когда Россия перестанет быть русской, она перестанет существовать». Уваров принадлежал к числу первых не только российских, но даже и европейских государственных деятелей, осознавших, что прогресс страны, ее благосостояние зависят от уровня образования.
Поэтому он просвещение сделал ядром выработанной им широкомасштабной общенациональной идеологии, одна из главнейших задач которой состояла в укреплении чувства национальной гордости. Давайте любить Россию такой, какая она есть – лапотная, патриархальная, «немытая», раболепная, долготерпеливая, многострадальная. Но вместе с тем – не покорная НИКОМУ из захватчиков, не подражающая НИКОМУ из претендентов в учителя, не сгибаемая НИ ПЕРЕД КАКИМИ обстоятельствами. Она всегда должна оставаться особенной, единственной и неповторимой РОССИЕЙ. Впоследствии это будет названо «золотым веком русского национализма».
При этом основой продвижения вперед должна стать соответствующая образованность самого русского общества. Неграмотная Россия не может стать великой, чересчур грамотная – может уподобиться Европе. Умеренно грамотная – станет самобытной. По мнению историка Александра Корниловича, главной целью народного просвещения было «придать желательное правительству направление умов, чтобы оно воспитывало верных и скромных слуг государству в каждом сословии и таким образом давало бы устойчивость основам существующего государственного стоя большую, чем та, какая была до тех пор». В 1828 году был учрежден особый комитет, в состав которого вошли и оба будущих министра народного просвещения князь Карл Ливен и граф Сергей Уваров, для пересмотра уставов и программ всех низших и средних училищ. В декабре был утвержден устав уездных училищ и гимназий. По нему уездные и городские училища стали особыми учебными заведениями с законченным курсом. Вполне достаточным для минимальной грамотности крестьянского населения. Гимназии же были предназначены для воспитания детей только дворянского сословия и разночинцев. Возбранялось частное воспитание детей иностранными гувернерами (чего хорошего те могут принести из сожженной революционным духом Европы?). Уваров подчеркивал: «Мое дело не только блюсти за просвещением, но и блюсти за духом поколения. Если мне удастся отодвинуть Россию на пятнадцать лет от того, что готовят ей теории, то я исполню мой долг и умру спокойно. Вот моя теория; я надеюсь, что это исполню. Я имею на то добрую волю и политические средства».
