Что касается лендзанин, то из описания полюдья византийским императором следует, что они сидели на одном из притоков Днепра (выше Киева). Учитывая данное обстоятельство, в них предлагали видеть либо польских лендзян, продвигая их границу далеко на восток, либо жителей Луцка и его округи в бассейне Припяти, либо тех же радимичей (в последнем случае ссылались на летописную легенду о происхождении вятичей и радимичей от «ляхов»). Правда, этому противоречит другое описание лендзанин у Константина Багрянородного, согласно которому они обитали вместе с уличами и древлянами на печенежском пограничье.
Данное разногласие объясняется тем, что у византийского императора имелось два разновременных показания о лендзанинах: первое свидетельство – от русского информатора, а второе – от печенежского. В одном контексте с лендзанинами упоминаются летописные уличи. Выше уже говорилось, что до X в. они жили в районе Днепровских порогов, но позднее под напором печенегов вынуждены были отодвинуться к западу в междуречье Южного Буга и Днестра: «И беша седяще углице по Днепру вънизъ, и по семь приидоша межи Бъгъ и Днестръ, и седоша тамо»
[166].
Можно предположить, что в результате данной миграции уличей одно из подразделений этого племенного союза, а именно лендзанины, не пожелало или не смогло перейти вместе с остальными сородичами, а переселилось ближе к кривичам, где его и застает показание русского информатора Константина Багрянородного. Византийский император не смог сопоставить эти сведения с более ранним печенежским свидетельством, и в итоге на страницах его труда лендзанины оказались локализованными в двух абсолютно разных местах.
Для нас выяснение этого вопроса интересно тем, что позволяет вычленить из состава по крайней мере двух восточнославянских образований входившие в них более мелкие племена (вервианы в составе радимичей и лендзанины, как часть уличей).
Судя по всему, как уже говорилось выше, такой же частью племенного союза кривичей являлись называемые летописцем полочане. При этом, на наш взгляд, полочане являлись доминирующим племенем кривичского племенного союза. Об этом говорит тот факт, что в перечне племен, участвовавших в походе 907 г. на Византию, полочан нет (упоминаются в целом кривичи), хотя они, несомненно, в нем участвовали. Во всяком случае, в заключенном по итогам этого похода договоре Олега с греками предусматривалась выплата дани для русских городов, в том числе и для Полоцка.
Приведенные выше примеры со всей очевидностью свидетельствуют о том, что упоминаемые автором Начальной летописи восточнославянские этнонимы (кривичи, радимичи, уличи и т. д.), так же как и западнославянские (ободриты, лютичи и т. д.), являются не чем иным, как племенными союзами, в состав которых входили отдельные племена.
Не все исследователи согласились с этим выводом. Так, по мнению А.А. Горского, «в науке племенами принято именовать общности, члены которых объединены кровнородственными связями». Но являлись ли таковыми славянские догосударственные образования? На его взгляд, нет. Думать так позволяют источники по истории западных соседей славян – германцев. Их прежняя этнополитическая структура, известная по римским источникам I–II вв. н. э., в ходе миграций Великого переселения народов практически полностью разрушилась. Общности V–VII вв., времени образования германских государств на территории завоеванной Западной Римской империи, уже не соответствовали германским племенам начала н. э.
Очевидно, и у славян в ходе их широкого расселения, вызванного «Великим переселением народов», шли аналогичные процессы. К сожалению, источники молчат о времени и обстоятельствах формирования подобных общностей у славян. Пытаясь приоткрыть завесу времени, А.А. Горский обратил внимание на имена славянских общностей, которых известно около ста. Три этнонима – хорваты, сербы и дулебы – фиксируются в различных частях славянского мира. Очевидно, это – уцелевшие в эпоху расселения славян названия прежних (до VI в.) племен, когда для славянского мира, равно как и германцев, была характерна прежняя племенная структура.
Подавляющее же большинство славянских этнонимов времени после Великого переселения народов составляют названия, образованные от местности обитания (например, мораване, говоляне – живущие соответственно на реках Мораве и Гаволе, моричане – обитающие у Морицкого озера). При этом в большинстве случаев местности проживания, по которым получали имена славянские общности, находились на территории, занятой славянами в процессе их расселения. На взгляд А.А. Горского, это означает, что подобные этнонимы являлись новыми и появились только при заселении, тогда как для «племен» в собственном смысле этого термина характерна устойчивость этнонима – одного из главных индикаторов этнической самоидентификации (именно это видим на примере сербов, хорватов и дулебов). Тот факт, что у славян происходило массовое появление новых этнонимов, дало основание историку утверждать, что скрывавшиеся под этими именами общности являются новообразованиями, сложившимися в результате миграций из осколков прежних племен или путем смешивания группировок разной племенной принадлежности.
Тем самым исследователь пришел к выводу о неплеменном характере славянской догосударственной этнополитической структуры, сложившейся после Великого переселения народов. Тем самым, по его мнению, славянские догосударственные общности неверно называть племенами или союзами племен. Поэтому А.А. Горский предложил применять к ним термин, употребляемый в византийских источниках, – славинии (от словене – славяне). Термин αι Σκλαβηνιαι впервые встречается в византийских источниках у Феофилакта Симокаты в отношении поселившихся в VII в. на Балканах славян и означал как район расселения одной из славянских общностей, так и совокупность здешнего населения, а также особую общественную структуру, позволявшую славянам регулировать внутренние отношения. Очевидно, именно в этих значениях употребляет данный термин и Константин Багрянородный.
Но насколько справедливы подобные рассуждения? В свое время византийские власти хорошо запомнили урок, преподанный им вестготами, когда в 376 г. римляне вынуждены были пропустить их, спасавшихся от натиска гуннов, через Дунай и компактно поселить в провинции Мезия. При этом вестготы сохранили привычную для них свою племенную структуру. В итоге уже через два года, в 378 г. в битве у Адрианополя, они разбили римскую армию, что в известной мере послужило одной из причин окончательного раздела Римской империи в 395 г. Поэтому, когда через несколько столетий византийцы вынуждены были пропустить славян на свою территорию, они стремились расселять их разрозненно. При этом отдельные славянские племена пользовались известной автономией в делах внутренного управления и именовались «славиниями». При этом главным для Константинополя являлось стремление не допустить образования крупных племенных союзов, которые могли бы резко изменить баланс сил. И хотя Константин Багрянородный и употребляет привычный ему термин для характеристики восточных славян, понятно, что он не отражает особенностей населения Восточной Европы.
