Мы не случайно привели столь обширную цитату. Хотя в данной легенде явно чувствуется налет литературного романтизма, столь свойственного первой половине XIX в., целый ряд исследователей ухватился за нее, чтобы попытаться установить генеалогию древнерусского Рюрика. Они обратили внимание на мекленбургские и голштинские генеалогические таблицы, собранные в конце XVII в. нотариусом Мекленбургского придворного суда Иоганном Фридрихом фон Хемницером (так называемый «манускрипт 1687 г.»), первоначально опубликованные в начале XVIII в. Иоганном Хюбнером (1668–1731) и затем неоднократно переиздававшиеся. Последний не был генеалогом, а в его цели входила лишь задача собрать имевшиеся в его распоряжении таблицы правящих домов Европы в единый каталог. Поэтому он без комментариев привел две родословные Рюрика, по сути противоречившие одна другой. Согласно русской летописной традиции, он был основателем княжеской династии и отцом Игоря, а по другой – являлся представителем побочной ветви герульских, вандальских и вендских королей, являясь сыном бодричского князя Годлиба (Годслава, Готлейба), погибшего в войне с данами в 808 г.
[242]
Насколько достоверна подобная генеалогия? Вызывает сомнение продолжительность жизни Рюрика. Он должен был родиться не позднее 808 г. (даты смерти отца), а скорее всего, раньше, поскольку у него были младшие братья. Согласно же «Повести временных лет», он скончался в 879 г. еще относительно не старым, поскольку оставил малолетнего сына Игоря. Но самым главным доводом невозможности подобного родословия является тот факт, что в начале XVIII в. генеалогия зачастую использовалась сугубо в политических целях. Источники позволяют выявить, откуда произошли подобные версии.
19 апреля 1716 г., в разгар Северной войны, в Данциге в присутствии Петра I был заключен брак правящего мекленбургского герцога Карла-Леопольда с дочерью Ивана V Екатериной. К свадьбе была составлена юбилейная книга поздравлений, стихов и генеалогий, где, между прочим, утверждалось, что этот династический союз продолжает прежнюю генеалогическую традицию, согласно которой и русская и мекленбургская (ее выводили от древних королей вендов и вандалов) династии происходили из одного корня (при этом «забывая», что династия Рюриковичей прекратилась в конце XVI в.).
Подобная ситуация была довольно типичной для той эпохи, поскольку в Европе еще с Античности существовала традиция соотнесения между собой правящих династий для выяснения их «старшинства» и взаимных родственных связей. Несколькими годами ранее, после женитьбы в 1711 г. царевича Алексея Петровича на Шарлотте-Кристине-Софии-Брауншвейг-Люнебургской, немецкие генеалоги начали строить совершенно невозможные схемы, возводя родословные жениха и невесты к византийскому императору Константину Багрянородному. Понятно, что относиться к данным «изысканиям» следует весьма скептически.
В данной ситуации выход представляется один – чтобы выяснить происхождение Рюрика, необходимо ответить на вопрос: где жила русь, к которой отправились послы?
Первые сведения о русах
Вопрос «Откуду есть пошла Руская земля?» впервые задал еще в XII в. автор «Повести временных лет»
[243]. Историю Руси он начинал отсчитывать с 6360 г. от сотворения мира, или 852 г. (по привычному нам календарю). По его мнению, именно в этот год «нача ся прозывати Руская земля», поскольку именно под этим годом сообщается о приходе Рус на Константинополь «в летописаньи гречьстемъ»
[244].
Следует заметить, что автор Начальной летописи ошибался. Исследователями было установлено, что наиболее ранние и очень неясные сведения о русах находятся в восточных источниках, рассказывающих о событиях VI в.
В сочинении писавшего по-арабски персидского историка начала XI в. ас-Саалиби (961 —1038) «Лучшее из жизнеописаний персидских царей и известий о них» повествуется о постройке Хосровом I Ануширваном (царь в 531–579) Дербентской стены. Среди враждебных персам северных народов он упоминает наряду с турками и хазарами русов. Другой автор – прикаспийский хронист Захир ад-дин, составивший во второй половине XV в. «Историю Табаристана, Руйана и Мазандарана», – помещает русов в VI в. где-то к северу от Кавказа.
Еще одно относительно раннее известие о русах принадлежит Мухамадду Балами, который в 60-х гг. X в. перевел на персидский язык «Историю пророков и царей» арабского ученого X в. ат-Табари. Описывая события 643 г., он упоминает о соглашении правителя Дербента с подступившими к городу арабами, по которому первый признавал арабскую власть, но освобождался от уплаты дани, ибо брал на себя обязательство охранять Дербентский проход от воинственных северных народов, среди которых названы русы.
О народе «рос» (hros) или «рус» (hrus), обитавшем далеко к северу от Кавказа, писал и сирийский автор VI в. Захарий Ритор. Но явно легендарный характер описания этого народа («мужчины с огромными конечностями, у которых нет оружия и которых не могут носить кони из-за их конечностей»), а также их упоминание в одном ряду с амазонками, людьми-псами и другими монстрами, обитающими на краю ойкумены, заставляет относить это сообщение к области мифологии.
Относиться к этим свидетельствам надо крайне осторожно, учитывая тот факт, что они были записаны много позже описываемого времени и дошли до нас после целого ряда переработок. Данное обстоятельство побудило исследователей обратиться к иным свидетельствам о русах, которые оставили современники событий. В настоящее время считается, что древнейшее точно датированное известие о них содержится в так называемых «Вертинских анналах». Свое название этот источник получил по монастырю Святого Бертина в Северной Франции, из которого происходил единственный сохранившийся список памятника, составленный во второй половине X в.
«Вертинские анналы» представляют собой западнофранкскую хронику IX в. Она является продолжением другого исторического сочинения – «Франкских королевских анналов», обрывающихся на 829 г., и доводит изложение до 882 г. За период 741–829 гг. «Вертинские анналы» с небольшими добавлениями воспроизводят текст «Франкских королевских анналов», но с 830 г. принимают самостоятельный характер, являясь важнейшим источником по истории западных франков.
Как было установлено историками, над составлением «Вертинских анналов» работали три автора. Создателем интересующей нас второй части, охватывающей 835–861 гг., являлся Пруденций Труасский. Родом с Пиренейского полуострова, он сначала был придворным капелланом западно-франкского императора Людовика I Благочестивого, а при его сыне Карле II Лысом в середине 40-х гг. IX в. стал епископом. В силу своего положения он был хорошо информирован и писал как очевидец непосредственно по следам происходивших при дворе событий.
Под 839 г. он поместил следующее известие: «Также прибыли послы греков, направленные императором Феофилом, а именно: Феодосий, Халкидонский архиепископ, и спафарий Феофан, доставив вместе с достойными императора подарками и письмо. Император [Людовик I Благочестивый] принял их с почетом в пятнадцатый день до календ июня [18 мая] в Ингельхайме. Их посольство вело переговоры об утверждении союза и мира вместе с вечной дружбой и уважением между обоими императорами и их подданными. Также сообщалось о благодарении и ликовании в Господе [Феофила] за победы, которые по воле свыше он одержал в войне с иноземцами. При этом Феофил по-дружески призвал и императора с его подданными воздавать благодарности Подателю всех побед. Также направил с послами неких людей, которые говорили, что их, то есть их народ, зовут рос [Rhos]. Их король, как они утверждали, именем хакан, направил их к Феофилу ради дружбы. В упомянутом письме Феофил просил, чтобы при благожелательном отношении императора у них была возможность вернуться домой и поддержка во всей его империи. Ибо путь, которым они прибыли к нему в Константинополь, они проделали среди варварских, очень диких и в высшей степени свирепых народов, и он не захотел, чтобы они им возвращались, дабы часом не подверглись опасности. Император [Людовик], внимательно изучив цель их прибытия, выяснил, что они из народа свеонов [Sueones]. Полагая, что они скорее разведчики греческого и нашего государств, чем просители дружбы, решил удерживать их в своей власти до тех пор, пока не удастся с достоверностью выяснить, честно ли они прибыли сюда или нет. Об этом он незамедлительно постарался конфиденциально сообщить Феофилу, через его упомянутых послов и в письме, а также, что из любви к нему принял их благожелательно и что, если будет найдено, что они честные люди, они будут отпущены и им будет представлена возможность, пользуясь поддержкой, безопасно вернуться на родину; в противном же случае они будут с нашими посланниками направлены в его присутствие, чтобы он сам решил, рассудив, что должно быть за такие дела»
[245].
