Обратили внимание и на слово «Хольмгард», под которым всегда фигурирует в скандинавских источниках столица Северной Руси
[252]. Оно происходит от древнескандинавского слова hylmr – «остров» и дословно означает «островной город». Правда, применительно к современному Новгороду это определение не подходит. К тому же он имеет довольно позднее происхождение, о чем говорит его русское название «новый город», а также то, что культурных слоев ранее середины X в., несмотря на все усилия археологов, здесь так и не было обнаружено.
Поэтому, по мнению ряда исследователей, речь должна идти о находящемся по соседству с ним (буквально в 2 км к югу от центра города) Рюриковом городище, на острове при истоке реки Волхов из озера Ильмень. Первые археологические раскопки здесь были проведены в 1901 г. Последующие исследования показали наличие тут трех культурных слоев, а с 1975 г. начались систематические раскопки. Выяснилось, что история городища начинается с крепости VIII–IX вв., имевшей деревянные стены с валом и рвом. При археологических исследованиях слоев IX–XI вв. было обнаружено значительное количество находок военного снаряжения и одежды скандинавов, множество свинцовых княжеских печатей, арабских, византийских и западноевропейских монет и т. п. Само поселение занимало мысовую часть возвышенности, расположенную на низменном острове среди заливаемой поймы. Следует отметить чрезвычайно выгодное расположение крепости, поскольку ее территорию со всех сторон защищали водные рубежи, а с холма легко можно было контролировать проход судов из Волхова в Ильмень. По источникам хорошо известно, что долгое время это место являлось резиденцией средневековых новгородских князей. Следует указать и на данные топонимики: народное предание именно с этим местом связывает имя первого русского князя. Вся эта совокупность доводов позволяла утверждать, что именно Рюриково городище полностью подходило под описание «острова русов». Но этому противоречили слишком малые размеры острова – общая площадь поселения на нем достигала всего 6–7 га, тогда как, судя по свидетельствам арабских авторов, чтобы только обойти остров, необходимо было три дня.
Поэтому А.А. Шахматов выдвинул гипотезу о существовании «острова русов» в районе Старой Руссы, которая вплоть до XVII в. именовалась Русой. По соседству с ней известен целый куст топонимов, так или иначе связанных со словом «рус», которые могли свидетельствовать в пользу пребывания здесь древних русов.
Однако в этой версии имелся один довольно существенный недостаток: если взглянуть на карту, то легко заметить, что Старая Русса располагается вдали от какого-либо моря или озера и лежит в глубине материка. Но в этом случае был найден довольно остроумный выход. Слово «остров» в русском языке не всегда означает омываемый водами участок суши. У него имеется и другое значение – «возвышенное место среди болот, возвышенный или чем-то выделяющийся участок среди равнины». Именно в этом значении известен заповедный лес Лосиный Остров на северо-востоке Москвы. На одном из таких «островов» среди болот, лежащих к югу от Ильменя, там, где расположилась Старая Русса, исследователь помещал «первое русское государство» (вторым он называл государство Рюрика, а третьим – киевскую державу Олега). Точка зрения А.А. Шахматова была поддержана академиком С.Ф. Платоновым (1860–1933).
Правда, ведущиеся со второй половины XX в. археологические раскопки в Старой Руссе не зафиксировали материалы IX в. Наиболее ранние находки здесь относятся лишь к рубежу X–XI вв.
В дальнейшем поиски исследователей были продолжены, хотя и в другом направлении. Выяснилось, что арабское слово джазира означает не только «остров», но может употребляться в значениях «полуостров» и даже «междуречье». В 1928 г. было опубликовано исследование П.П. Смирнова (1882–1947) о Волжском речном пути, где вся проблема была переосмыслена под новым углом зрения. На взгляд исследователя, русы жили в междуречье между верхней Волгой и Окой, а их имя восходит к реке Волге, которую Птолемей упоминает как Ра. Правда, автор этой догадки не учел того обстоятельства, что славяне появляются здесь достаточно поздно. В IX в. этот район находился под контролем волжских булгар, а Нижний Новгород, ставший русским форпостом на слиянии Оки и Волги, был заложен лишь в 1221 г.
[253]
Определенную известность получила концепция академика В.В. Седова, попытавшегося связать русов с волынцевской археологической культурой VIII–IX вв., расположенной в междуречье среднего Днепра, верхней Ока и Дона. Хотя, как признавал сам В.В. Седов, волынцевские поселения не имели укреплений, что плохо согласуется с известным по источникам воинственным характером русов. К тому же волынцевская культура четко отождествляется с предками восточнославянских северян.
Помимо этого, загадочный остров искали и в других местах – в Скандинавии, Карельском перешейке, на территории Калининградской области, среди болот белорусского Полесья и даже на Каспийском море.
Тем не менее к началу XXI в. попытки отождествить «остров русов» с каким-либо конкретным географическим объектом на территории Восточной Европы не привели к успеху. Поэтому в последнее время была выдвинута точка зрения, что данный рассказ следует рассматривать не как сообщение о некоем конкретном «острове» (или «полуострове», в другом значении слова джазира), принадлежавшем русам, а как свод разнообразных известий о русах, не привязанных к какому-то одному реальному географическому объекту.
Рис. 6. «Остров русов» на карте Либавы и Либавского озера. 1637 г.
И все же вряд ли можно согласиться с мнением, что на протяжении почти трех столетий исследователи искали своего рода «историографический фантом». Детали, приводимые восточными авторами, относительно «острова русов» настолько конкретны, что у нас не возникает сомнений, что мы имеем дело с описанием реального географического объекта. Все это заставляет вновь начать его поиски с учетом всех высказанных за это время мнений. Суммируя их, можно сформулировать следующие условия: 1) нахождение его на морском побережье, 2) достаточно большие размеры, исходя из того, что речь идет о «трех днях пути», 3) определенные природные условия, а именно болотистость местности, 4) близкое соседство со славянами, 5) наличие археологических находок варяжского типа, датируемых IX в.
Как всегда бывает в подобных случаях, ключ к разгадке проблемы лежит на поверхности. Историки достаточно давно обратили внимание, что восточные авторы, говоря об «острове русов», помещали его или в море, либо в озере. Несомненно, что между двумя этими понятиями существует определенная разница. Однако внятных попыток объяснения этого противоречия предпринято не было. Между тем разница между морем и озером для обычного человека очевидна: в первом – вода соленая, во втором – пресная. Если предположить, что рассказ об «острове русов» был записан очевидцем или с его слов, становится непонятным, почему в первом случае он указывает на соленость воды, а в другом – нет.
