Для XI в. главными для англо-американских авторов являются узкие вопросы наследования власти («Завещание Ярослава» и его функционирование) и развития правовой системы Киевской Руси (появление Русской Правды) и ее оценки. Для отечественной же историографии первостепенное значение имеет изучение социальноэкономических основ государства и развитие общественно-политических отношений. А.В. Назаренко полагал, что к середине XI в. на Руси установился сеньорат (то есть передача власти старейшему из наследников), который стал логичным результатом эволюции коллективного управления (corpus fratrum) государством всеми представителями одного поколения. С этой позицией согласен А.П. Толочко, который так пишет о форме древнерусской государственности по «Завещанию Ярослава»: «Выделенность одного из наследников, вручение ему властных прав над остальными братьями (еще без права земельного пожалования) означали возникновение строя власти, получившего в литературе (преимущественно польской) название „принципата“». При этом он отмечает, что между сеньоратом и принципатом существовала разница, поскольку первый был институтом родовым, а второй – политическим. А Д.М. Котышев, рассуждая о развитии ранней государственности на Руси XI в., отмечает, что «Завещание (ряд) Ярослава» оказалось не в состоянии разрешать возникающие династические конфликты и территориальные претензии, и «отсюда следует, что „ряд“ Ярослава не имел универсального характера и подразумевал, что перераспределение власти в среде внуков Ярослава должно было решаться не на основании завещания 1054 г., а другим путем», и результатом этого стал княжеский съезд 1097 г. Это мнение в англо-американской историографии разделяют С. Франклин и М. Димник, которые говорят о нарушении принципов «Завещания» внуками Ярослава. Дж. Мартин также полагает, что «Завещание» заложило основы лествичной системы, а вот С. Франклин и Дж. Шепард считают, что никакой системы наследования создано не было, о чем говорит постоянная борьба за киевский престол.
Среди других тем, которые рассматриваются при изучении истории Руси XI в., как англо-американские, так и отечественные исследователи уделяют большое внимание распространению христианства и его влиянию на развитие древнерусской культуры, а также международному положению и связям Руси в этот период.
Некоторые англо-американские авторы также уделяют внимание развитию институтов управления Киевской Руси XI в. Р. Пайпс отмечал большую роль дружины в управлении государством, считая, что она заменяла аппарат управления. Важность дружины для киевского князя отмечает и С. Франклин. Среди отечественных историков о роли дружины в политическом развитии Киевской Руси писал А.А. Горский. Он также отмечает, что Киевскую Русь можно считать «дружинным государством» примерно до второй половины XII в., однако оговаривается, что «подобное определение, во-первых, на мой взгляд, правомерно лишь в качестве одного из условных обозначений государства – по типу организации в нем элитного слоя». А общественный строй Киевской Руси он условно определяет как «государственнофеодальный», «с той оговоркой, что государство – «совокупный феодал» было представлено князьями и окружавшей их дружинной знатью». С другой стороны, Е.А. Мельникова полагает, что дружинное государство на Руси просуществовало лишь до конца X в., после чего «приобретает черты раннефеодального государства со все более очевидно проявляющимися элементами феодального строя». С ней соглашается Н.Ф. Котляр, который отмечает, что в XI в. дружина выполняла уже чисто военную функцию. Он пишет: «Есть основания утверждать, что в эпоху Владимира завершается существование дружинной формы государственности», то есть периода, когда дружина оказывала серьезное влияние на процессы управления государством и принятия ключевых решений. При этом ранее, в X в., как отмечает Н.Ф. Котляр, киевские князья довольно сильно зависели от своих дружин. Е.А. Шинаков считает, что «дружинное государство» на Руси зарождалось «рывками» при Олеге и Святославе, затем пережило расцвет при Владимире, после чего постепенно трансформировалось в иные структуры при Ярославе и его наследниках.
Наконец, стоит отметить одну тему, которая разрабатывается в настоящее время К. Раффенспергером, но практически не упоминается в отечественной историографии. Это – тема «микрохристианских регионов», о которой речь шла выше. Суть ее, повторим, сводится к тому, что во всей Европе, в том числе и на Руси, до XII в. существовали различные национальные версии христианства, и каждая из них претендовала на истинность и всеобщность. Именно поэтому Русь, хотя и приняла при князе Владимире Святославиче христианство из Византии, стремилась проводить самостоятельную церковно-религиозную политику, по сути балансирующую между Римом и Константинополем. Этим К. Раффенспергер объясняет многие традиции Русской православной церкви, которые были нехарактерны для византийской церкви (календарь, почитание католических святых, некоторые даты церковных праздников и т. д.). В отечественной историографии конкретно такой идеи нет, хотя высказывались предположения о принятии Русью христианства не из Византии, а из какого-то другого источника, независимого как от Рима, так и от Константинополя: из Болгарии – А.А. Шахматов, А.Е. Пресняков и некоторые другие, из Великой Моравии – Н.К. Никольский, из ирландского кульдейского христианства с элементами пелагианства – А.Г. Кузьмин.
Таким образом, как видно из данного параграфа, темы, которые рассматриваются англо-американскими учеными, практически идентичны тем, которые разрабатываются и отечественной наукой, хотя их интерпретация может различаться. Понятно, что степень разработанности тех или иных проблем древнерусской истории выше в отечественной науке. Однако некоторые англо-американские авторы, как, например, Д.Д. Оболенский, применяют собственные оригинальные концепции к истории Руси (Византийское Содружество), либо, как К. Раффенспергер, стремятся исследовать те вопросы, которые не получили широкого освещения в России (русско-европейские связи, брачная политика русских князей и т. п.). Поэтому стоит еще раз отметить заимствованность англо-американскими исследователями основных идей для своих концепций из российской, частично советской историографии. Однако эти идеи не получили развития в англо-американской исторической науке, оставаясь на том же уровне и в таком же виде, в каком они были привнесены. Исключение здесь составляет упомянутая выше оригинальная концепция «Византийского Содружества» Д.Д. Оболенского. А также идеи К. Раффенспергера о существовании в Средневековье микрохристианских регионов, идея «семейных сетей», в которые входили как Рюриковичи, так и представители европейских правящих домов, или обоснование равнозначности древнерусского титула «князь» европейскому титулу «король».
Однако в целом в настоящее время, как мы уже отмечали, интерес к истории Древней Руси в англо-американском мире иссякает: в колледжах и университетах, по общему признанию, возникают сложности с набором студентов, желающих обучаться по этому направлению. И многие объясняют это отсутствием работ современных российских историков на английском языке. Однако интерес к современной России, особенно ее культуре, театру, кинематографу, а также советскому периоду еще остается.
Итак, нами были рассмотрены работы англо-американских историков, посвященные истории становления и развития Киевской Руси. Были определены основные положения, которыми они руководствуются в исследовании вопросов возникновения и становления древнерусского государства. И если брать работы последних пяти – семи лет, то уже отчетливо видно сближение их позиций с позициями отечественных историков в различных аспектах исследований. Очевидно, что это происходит за счет усиления научного обмена. Стало заметно, что они стали более широко использовать данные отечественной историографии и археологии.
