Тем не менее в новейшей англо-американской историографии стали появляться исследования, представляющие определенный интерес у российских историков, авторы которых пытались переосмыслить место и роль Древней Руси в европейской истории. В них довольно подробно и непредвзято рассматривались различные аспекты жизни Древнерусского государства, такие как династические браки, положение женщин, торговля и т. п., и хотя в них иногда не говорилось напрямую о возникновении и развитии Древнерусского государства, они помогали создать более полную картину его социального устройства. Как пример, здесь стоит назвать работу канадского историка Н. Заяц (N. Zajac) «Women Between West and East: the inter-rite marriages of the Kyivan Rus Dynasty, ca. 1000–1250» («Женщины между Западом и Востоком: межконфессиональные браки древнерусской династии»), в которой она рассматривает династические браки Рюриковичей, или сборник под редакцией К. Раффенспергера и Д. Островски «Portraits of Medieval Eastern Europe, 900—1400» («Образы Средневековой Европы»), вышедший в издательстве Routledge в 2018 г.
Другим развивающимся ныне направлением являются комплексные исследования, которые включают Восточную Европу в целом и Русь в частности в общую картину средневековой Европы. Новейшая работа в этой области – монография К. Раффенспергера «Conflict, Bargaining, and Kinship Networks in Medieval Eastern Europe» («Конфликты, соглашения и родовые сети в средневековой Восточной Европе»), которая вышла в апреле 2018 г. в издательстве Lexington Books. Но здесь необходимо отметить тот факт, что некоторые исследования англо-американских, как ранних, так и современных, авторов никогда не переводились и до сих пор не переведены на русский язык, поэтому их анализу в данной работе будет уделено особое внимание. К. Раффенспергер писал: «Надо признать, что языковой барьер все еще играет важную роль в сближении позиций англосаксонской и российской историографии». С российской стороны об этом же пишет О.В. Большакова: «Наиболее серьезными остаются коммуникативные барьеры, препятствующие взаимодействию между научными сообществами в России и США. Языковой барьер пока продолжает быть самым значимым для российской стороны. Американцы лучше подготовлены в этом отношении [курсив мой. – А. Ф.], к тому же в ходе своей работы они преодолевают его ежедневно».
Очевидно, именно поэтому российские исследователи довольно редко используют англо-американскую историографию, посвященную Древнерусскому государству. Из последних работ лишь А.П. Толочко в книге 2015 г. «Очерки начальной Руси» активно использует как собственно англо-американскую, так и в целом англоязычную историографию при рассмотрении различных проблем начального этапа формирования и становления Древнерусского государства.
С другой стороны, стоит отметить степень цитируемости отечественных работ по древнерусской проблематике в англо-американской историографии, особенно в работах монографического характера. Степень эта неодинакова даже в работах 1970-х гг. Так, если в работах Д.Д. Оболенского отечественная историография применяется лишь от случая к случаю, то Р. Пайпс в работе «Russia under the Old Regime» активно использует работы отечественных авторов, причем как дореволюционного (например, С.М. Соловьев, В.О. Ключевский, П.Н. Милюков и др.), так и советского периодов (А.Л. Шапиро, С.В. Бахрушин, А.Н. Насонов и др.).
Затем, в монографии С. Франклина и Дж. Шепарда «The Emergence of Rus’» также используются разработки отечественных историков (И.Я. Фроянов, А.А. Горский, Б.Д. Греков, А.Н. Кирпичников, А.В. Куза, Д.С. Лихачев, Е.А. Мельникова, В.Я. Петрухин и др.), при этом важно отметить, что достаточно серьезное внимание уделяется работам советских, российских и украинских археологов (Д.А. Авдусин, Т.А. Пушкина, В.Д. Баран, В.Л. Янин, А.П. Моця и др.), а также специальным работам, посвященным древнерусской культуре, ремеслу и т. п. (например, Г.Н. Бочаров, Л.Н. Большакова, В.П. Даркевич, В.И. Довженок, В.И. Мезенцев и др.).
То же относится и к работам К. Раффенспергера, который, помимо историографии (В.Л. Янин, Н.Ф. Котляр, A. В. Назаренко, Д.С. Лихачев, Ф.Б. Успенский, М.П. Алексеев, В.И. Мезенцев, В.Я. Петрухин, А.Н. Кирпичников, B. Н. Татищев, А.П. Толочко и др.), также использует источники по истории Древней Руси, вышедшие на русском языке (ПСРЛ, «Слово о законе и благодати» митрополита Илариона, Русская Правда под ред. Б.Н. Грекова, «Хожение Даниила, игумена земли Русской», Изборник великого князя Святослава Ярославича 1073 г. под ред. Т.С. Морозова и др.).
А в книге У. Хэнака «The Nature and the Image of Princely Power in Kievan Rus’», 980—1054 ссылок на русскоязычные работы и источники едва ли не больше, чем на англоязычные, правда, в основном на историографию, вышедшую до начала XXI в., в том числе дореволюционную (А.А. Горский, А.А. Шахматов, М.И. Артамонов, И.Н. Данилевский, Т.Н. Джаксон, В.В. Фомин, М.А. Дьяконов, C. А. Гедеонов, Б.Д. Греков, Л.Н Гумилев, А.Н. Гуревич, Д.И. Иловайский, Д.С. Лихачев и др.). Важное место занимает русскоязычная историография и в учебном пособии Дж. Мартин «Medieval Russia» (С.В. Бахрушин, И.Я. Фроянов, А.А. Горский, Б.Д. Греков, Л.Н. Гумилев, В.Л. Янин, А.Н. Кирпичников, А.В. Куза, А.П. Новосельцев, Б.Т. Пашуто, А.Л. Шапиро, Р.Г. Скрынников, П.П. Толочко и др.). Это означает, что ведущие англо-американские специалисты по истории Древней Руси довольно хорошо знакомы с русскоязычной историографией по данной проблематике, причем некоторые из них (особенно С. Франклин, Дж. Шепард, Т. Нунен и П.Б. Голден в своих статьях, в некоторой степени – К. Раффенспергер) уделяют большое внимание не только общеисторическим, но и археологическим работам отечественных исследователей, что говорит о стремлении использовать весь комплекс доступной информации для создания более объективной картины прошлого. Также отметим еще раз, что практически все рассматриваемые в данной работе авторы постоянно обращаются к работам российских эмигрантов, особенно Г.В. Вернадского, а также к работам О. Прицака, украинского ученого, долгое время жившего и работавшего за границей. Таким образом, Г.В. Вернадский и другие ученые-эмигранты связывают современную англо-американскую историографию с дореволюционной российской, а работы О. Прицака создают своего рода мост между современными англо-американской и отечественной и украинской историографиями. Поэтому исходя из приведенного выше списка цитируемых отечественных авторов следует отметить, что англо-американские историки ссылаются на один и тот же круг работ советских, российских и украинских исследователей, но об этом более подробно будет сказано далее.
В настоящее время все исследования, касающиеся изучения России, в основном сосредоточены в университетах и научных центрах США. Но история становления и развития Древней Руси не входит в круг их научных интересов. Этими проблемами занят ограниченный круг исследователей.
В разгар холодной войны, между 1959 и 1964 гг., количество таких центров увеличилось почти вдвое, с семнадцати до тридцати трех. В это же время увеличилось и количество изучающих русистику студентов. Количество докторских диссертаций по данному направлению удвоилось между 1953 и 1965 гг., а затем еще раз удвоилось между 1965 и 1972 гг. Далее, как отмечает Е.В. Державина, в середине 1980-х гг. в США и Великобритании активно появлялись новые центры при университетах и колледжах, которые занимались подготовкой специалистов и изданий по отечественной истории, при этом изучалась не только история СССР, но и история Киевской Руси. В 1970—1980-х гг. только в США насчитывалось более двухсот центров по изучению России и ее истории. Однако Дэвид Энгерман отмечает, что именно в эти годы в американской русистике начинается застой, вызванный финансовым кризисом, в результате чего после перестройки и распада СССР многие центры вынуждены были отойти от изучения проблем, связанных исключительно с Россией и ее историей, и заняться более широким кругом вопросов.
