Из всех Голенищевых в Дмитровском уезде сохранили за собой земли, например, только сыновья Михаила Васильева Голенищева, служившего Юрию Дмитровскому, в то время как остальные представители этой фамилии были переселены в Новгород, а затем и в Торопец
[337].
После присоединения Тверского княжества многие представители местного боярства перебрались на службу (вольно или невольно) в другие уезды страны. Это переселение коснулось Коробовых, Карповых, Бокеевых, Зюзиных, Шетневых и, частично, Левашовых. Служебную связь с уездами в пределах бывшей Тверской земли сохранили только те представители этих родов (кроме Левашовых), кто связал свою судьбу с удельной службой. По Кашину в середине XVI в., в частности, служили Ф.А. и М. А. Карповы и П. И. Шетнев
[338].
Уже упоминались случаи службы великому князю лиц, в поземельном отношении связанных с различными уездами дмитровского удела. Особенно большое число подобных примеров относилось к подмосковным Дмитровскому, Рузскому и Звенигородскому уездам. Очевидно, вопрос о служебной принадлежности при создании уделов сыновей Ивана III решался каждым лицом исходя из его собственных пристрастий. Дмитровскую службу выбрали даже Михаил и Василий Елизаровы Гусевы, братья злосчастного Владимира Гусева, казненного в 1497 г. после неудачного заговора в пользу будущего Василия III, который, казалось бы, должен был вознаградить их за кровь брата.
Та же тенденция обнаруживается при анализе состава двора Дмитрия Углицкого. Здесь также встречались лица, отметившиеся прежде на великокняжеской службе, хотя в их числе не было представителей ближайшего окружения Ивана III или заслуженных воевод. В большинстве своем они, видимо, отличались молодостью. Сведения об их службах относятся к позднему времени. Яков Поплевин Морозов и князь Владимир Барбашин в 1495 г. упоминались среди детей боярских «за постелею» в новгородском походе. Василий Нефиманов в 1500 г. ведал детьми боярскими на свадьбе В. Д. Холмского, а затем производил земельный разъезд великокняжеских владений с территорией будущего углицкого удела. В церемонии свадебного торжества В. Д. Холмского принимали участие также Иван Скрябин Морозов, Семен Мятлев и Андрей Белкин. Федор Кокошкин в 1503 г. был приставом у литовских послов
[339].
Многие «дворяне» этого удела были также близкими родственниками членов Государева двора. Это наблюдение справедливо для Василия Иванова Волынского и его братьев, Ивана Беляницы Безобразова
[340]. Некоторое число представленных здесь лиц в поземельном отношении не были связаны прежде с отданными ему территориями. Среди них был князь В. И. Барбашин. Его отец владел родовыми землями в Суздальском уезде. Ростовскими вотчинниками были Грязные-Ильины. Позднее им принадлежали также земли в Углицком уезде. Возможность выбора службы существовала и у сыновей И. М. Волынского, имевших земли в Коломенском уезде
[341].
Наименее представительным был двор Семена Калужского, хотя о нем ввиду недолговечности существования и сохранилось очень мало сведений. Наиболее значимой фигурой здесь был престарелый князь Василий Иванович Голенин, неоднократно задействованный в проведении нескольких писцовых описаний рубежа XV–XVI вв. В 1501 г. он был дворецким в Твери, а позже отметился в качестве воеводы в смоленских походах. Куда менее примечательными были остальные известные здесь лица. Среди них особое место занимал бывший рязанский боярин Матвей Булгак Денисьев, который еще в первые годы XVI в. перешел на московскую службу. В 1508 г. он был одним из воевод «из удела от князя Семена Ивановича». А. А. Зимин считал возможным говорить о том, что он не служил этому князю, а был придан ему «для усиления». Это предположение кажется не слишком правдоподобным. Потомки князя Александра Кашина, еще одного воеводы из калужско-бежецкого удела, фигурирующего в том же разряде, позднее служили по Калуге. Очень вероятна связь с двором Семена Калужского и для Василия Юрлова Плещеева, который также был послан «из удела».
И.Т. и В. Т. Юрловы Плещеевы в 1495 г. находились среди «постельников» в свите великого князя. Сыном окольничего Ивана III был Иван Данилов. Служил «государю всея Руси» также отец князя А. В. Кашина. Не исключено, что в калужско-бежецком уделе подвизались и некоторые другие Кашины, а также их родственник Василий Горенский, которые позднее также служили по Калуге
[342]. Из названных лиц, очевидно, что связей с территорией нового удела не имел М. Булгак Денись ев. Родовые вотчины в Оболенске и в Малом Ярославце принадлежали Кашиным, которые вполне могли оказаться и на великокняжеской службе
[343].
В целом стоит отметить определенную стихийность набора служилых людей в удельные дворы, созданные в первые годы XVI в. Воспользовавшись случаем, сюда перешли многие члены Государева двора, в том числе и те, что не были прежде связаны с удельной службой. Многие из них не имели вотчин в уездах, которые образовали княжества сыновей Ивана III. Некоторые члены удельных дворов, особенно Дмитрия Углицкого и Семена Калужского, ранее не были известны на службе и, видимо, отличались молодостью, под стать своим юным князьям.
На начальном этапе процесс формирования новых удельных дворов в значительной мере вышел из-под контроля великокняжеской власти. И дело было даже не столько в удельных пережитках, следы которых здесь были не столь уж значительными. Определенной ревизии подвергались в результате достижения нескольких предшествующих десятилетий. Некоторые из новгородских помещиков оставили, например, свои поместья после смерти Ивана III. Часть из них нашла себя на удельной службе. Помещиком Деревской пятины был Григорий Константинов (Жеребцов) из рода Бяконта. Его сын Василий служил уже Юрию Дмитровскому и в Дворовой тетради был записан по Кашину
[344].
