С другой стороны, в летописном известии может быть еще одна доля истины, так как факт подобных переговоров, под каким бы предлогом они ни велись, мог представлять угрозу для черниговского князя. В октябре 1069 г. новгородский князь Глеб Святославич нанес под Вожином поражение войскам Всеслава, для которого одной из сфер влияния являлись территории, подчинявшиеся Новгороду. В то время присутствие Глеба в Новгороде отвечало интересам Изяслава Ярославича, находившегося в состоянии войны с Всеславом, но предотвратить его возвращение в Полоцк не удалось, а усиление позиций Святослава могло заставить его наладить контакты с недавним противником, тем более что прежнее «яблоко раздора», новгородские земли, находились под контролем черниговского князя. Это позволяет объяснить, почему в летописной репрезентации событий 1073 г. ключевая роль отводится Святославу Ярославичу, в то время как Всеволод Ярославич представлен пассивным участником событий.
Вряд ли это можно объяснить только политической тенденциозностью летописцев, стремившихся обелить перед лицом потомства отца Владимира Мономаха
[75]. Если учесть, что существующая репрезентация событий 1073 г. могла появиться в «Начальном своде», то предположение о целенаправленном искажении роли Всеволода неправдоподобно, учитывая то, что «Начальный свод» составлялся в княжение Святополка Изяславича. Все становится на свои места, если принять во внимание, что сближение Изяслава и Всеслава угрожало интересам Святослава Ярославича в Новгороде и подтолкнуло его к активным действиям, которые летописец квалифицировал как стремление к «большей власти».
Выступление Святослава и Всеволода, по всей видимости, не являлось неожиданностью для Изяслава, который сумел собрать имущество и беспрепятственно покинул город, не скрывая намерения обратиться за помощью к полякам. 22 марта 1073 г. Святослав и Всеволод заняли Киев. В «Повести временных лет» говорится об их совместном вокняжении «на столе в Берестове» (притом что княжеский стол в то время считался неделимым). Д. М. Котышев полагает, что речь идет о совместной интронизации Святослава и Всеволода и распределении между ними прерогатив киевского князя. По мнению М. Б. Свердлова, во время переговоров в Берестове братья решили, что в Киеве будет править Святослав, поскольку традиции соправительства еще не сложилось
[76], но в летописи никакого упоминания о переговорах между князьями нет.
Следует обратить внимание на то, что в статье 1073 г. говорится сначала о вокняжении двух братьев в Берестове, а затем о вокняжении в Киеве одного Святослава. Из этого можно сделать вывод, что, вокняжившись в Берестове, Святослав и Всеволод образовали нечто вроде временного правительства, принявшего на себя управление городом, которое в работах М. С. Грушевского и В. Г. Ляскоронского получило название «дуумвират»
[77]. Видимо, в этот период власть могла находиться в руках двух князей одновременно, поскольку между уходом Изяслава из Киева и его окончательным изгнанием с территории Руси прошло некоторое время. Не исключено, что изначально Святослав и Всеволод добивались не изгнания Изяслава, а разрыва его отношений с Всеславом, как гарантии сохранения политической стабильности.
Из «Жития» Феодосия Печерского, составленного Нестором после «Чтения о житии и погублении Бориса и Глеба», известно, что сначала братья изгнали Изяслава из стольного города, а затем и «из той области»
[78], после чего, вероятно, и состоялось единоличное вокняжение Святослава в Киеве. Трудно сказать, существовали ли между младшими Ярославичами какие-нибудь договоренности. Скорее всего, Святослав занял место Изяслава по праву сильнейшего, а Всеволод за участие в перевороте 1073 г., как полагают исследователи, получил от Святослава территориальную компенсацию.
Вопрос о сущности этой компенсации является предметом споров. В. Н. Татищев во второй редакции «Истории Российской» утверждал, что Святослав уступил Всеволоду черниговскую волость, а место Всеволода в Переяславле занял переведенный из Новгорода Глеб, которого сменил на новгородском столе брат Давыд
[79]. В различных модификациях эта гипотеза получила развитие у его последователей, начиная с C. М. Соловьева
[80], став иллюстрацией к тезису о «лествичном восхождении» князей по иерархии стольных городов в соответствии с порядком старшинства, который являлся одним из столпов родовой теории.
Сторонники альтернативной гипотезы, восходящей к Н. М. Карамзину
[81], напротив, предполагали, что черниговский стол остался за Святославом
[82]. «Повесть временных лет», сообщая в конце статьи 1073 г. о том, что Святослав вокняжился в Киеве, ничего не говорит о судьбе черниговского стола. «Житие» Феодосия свидетельствует, что после мартовских событий 1073 г. Всеволод вернулся в «область свою», то есть в Переяславль. В «Киево-Печерском патерике» сообщается, что вскоре после вокняжения Святослава в Киеве Всеволод посетил Печерский монастырь, приехав вместе с Владимиром Мономахом из Переяславля
[83]. В пользу того, что Всеволод Ярославич остался на княжении в том городе, который был получен им от отца, говорит и летописная статья 1093 г., где в некрологе почившему князю говорится, что он княжил в Чернигове «лето» (имеется в виду 1077/78 г.)
[84]. Нет никаких данных для того, чтобы предполагать замену в Новгороде Глеба Святославича, якобы перешедшего в Переяславль, Давыдом Святославичем, который, согласно летописному списку «А се князи Великого Новагорода» в Новгородской I летописи младшего извода, занял новгородский стол лишь в середине 1090-х гг.
[85]
