– Подотрись своим контрактом, – посоветовал мужчина и пошел навстречу машине. Лайт смотрел, как враг поворачивается к нему спиной, идет, расслабленный и легкий, до точки уверенный в собственной неуязвимости, и верил, что в руке у него отвертка, сейчас он нагонит гада, толкнет в спину, схватит за горло и ужалит стальной занозой глубоко в ухо. Глаза покупателя распахнутся, рот покажет бездонные глубины, в которые можно спуститься, если использовать крючки как ступеньки… Кто-то по-дружески потрепал Лайта по плечу, он обернулся, глупо приоткрыв рот, и дамочка от души врезала ему лопатой.
Винни-пушер
Винни захлебывался сном, и рад был бы закончиться вот так, на большой глубине, не поднимая перископа, но горло перекрыла обида и начала, как дельфин, выталкивать парня на поверхность.
Винни рассыпался.
Рухнул карточный домик самоуважения и памяти.
Винни забыл свою фамилию и почему он бросил колледж. Чему там учили?
Еще недавно он гордился собой, ловкостью, умением дурить голову и выскальзывать из самых зубастых историй. Гарцевал перед девчонками, выдрючивался, кормил их сотней нелепых и задорных баек, припоминая особенно лихие дела и безбашенные развороты событий.
Он был клевым. С таким приятно прожечь вечер-другой и выкинуть, как билет с бульварного мюзикла. «Со мной было смешно», – заторможенно признал Винни.
Пол в подвале казался ледяным.
Джинсы прилипли к заднице Винни, и ему чудилось, что он оседлал карусельную лошадку и примерз к ней. Дверь в подвал отворилась, и вошел священник.
«Падре, – поднял левую руку Винни в шутливом салюте. – Я грешен».
«Небось гордишься этим?» – у святого отца оказались мощные, густо просыпанные солью брови. Все прочее лицо тонуло в деталях: морщинах, сколах зубов, шрамах.
«Я устал подчищать за вами!» – набросился Винни, яростно размахивая той же рукой, правая как вцепилась в стремя, так и не отпускала его. Деревянная лошадка со скрипом повернула к парню голову.
«Выпустишь узду, – прогудела она, не раскрывая резного рта, – он тебя утащит».
«А ну-ка, пойдем со мной, засранец!» – обозлился святоша и схватил Винни за плечи.
«Папа-папа! – заверещал тот. – Этот извращенец ко мне лезет!»
Из темного угла вылетел отец, как всегда пьяный, скорый на кулак. С рычанием набросился на священника и загнал того на лестницу. Дверь в подвал брякнула, но не захлопнулась. Осталась щель наверх.
«Папа, – заныл Винни, – не уходи! Дай я хотя бы посмотрю на тебя».
«Чего ты там не видел, – пробурчал образец для обожания. – Передай мамаше, я сегодня не приду!»
Винни вновь остался один.
Лошадка понуро везла его по кругу. Винни пыталась разглядеть остальных детей на карусели. Но взгляд выхватывал лишь мелочи: сбитое колено, морковные шорты, четки с распятием на запястье, бумажный кулек в кармане, кляксы известки на сандалии.
Винни с усилием оторвал руку от кривой занозистой гривы и спрыгнул на пол. Под ногами зачавкало. Пушер стоял по колено в выпущенных внутренностях.
Не страшно.
Ему приходилось убирать за туманом, когда тот не был голоден.
Из дыры в обоях тянуло сладким. Винни подошел к ней, пробежал пальцами по краям разрыва.
«Скучаешь по крошке? – Винни не хотел оборачиваться. Дом слишком часто приказывал ему в последнее время. – Думаешь отмолчаться?»
Винни видел, как туман кидается на крысу. Блестящая охота. Без шансов.
«Мы с тобой не друзья, – признал Винни. – Ты меня съел».
«Деточка моя, – расхохотался туман. – Я даже не укусил тебя ни разу! Ты – мой инструмент, мастерок, которым я строю и разрушаю кладку. Все это сделали мы с тобой. Вместе!»
Винни резко обернулся, и туман отпрянул от неожиданности.
«Я не помню, как звали моего отца!»
«Это поправимо. Как ты хочешь, чтобы его звали?»
«Ты… кончил меня. Моя личность – труп! Холодный, послушный, деревянный».
«Что тебе дать взамен, чтобы ты взял себя в руки?»
Винни прижался к стене и мелкими шажками продвигался к выходу.
«Как ты думаешь сбежать, если живешь внутри стен?» – хихикнул туман и рассеялся.
Винни испугался.
Он попытался развернуться и выйти в дверь.
Выхаркать легкие на выезде из города. Сплясать тарантеллу на своих костях в придорожном сортире. Вышибить себе мозги. Вздернуться. Но сбежать!
Внезапно он оказался в очень узком коридоре. Тот был едва шире его плеч.
«Ш-ш-ш-ш-ш, – застрекотало со всех сторон. – Виииииииииииииииинни-пушшшшшшшшшшшшшшшшшшшшер! Жжжжжжжжжжживой!» Винни закрутил головой, с обеих сторон заметались огоньки, точно на него неслись десятки человек с фонарями в руках. Винни задергался, полез на стену, хватаясь пальцами за щели в кирпичной кладке, упираясь спиной и ногами. Паника вцепилась в лодыжки и сдернула вниз. Колени сыграли в бильярд с полом. Над стонущим пушером вырос лес босых ног. Мечущиеся флаги свечей отражались в глазах детей. Они не бросались на Винни, напротив, гладили его, поднимали и шелестели сотней умоляющих голосов:
«Меня… меня… пожалуйста… Стив… Джеймама… Кларк… Агнесса… Сандра… Людвиг… ты можешь… Шейлу… видели… меня… меня… помоги… меня… меня! Меня!!!»
Винни подтянул колени к груди, сжался и ударил прямо в стенающую толпу, одна нога пробила стену – здесь оказалось деревянное перекрытие, и свет вырвал из полутьмы обезображенные годами заточения лица. Дети завопили, их пальцы раздирали его кожу, одежда летела клочьями. Винни вцепился зубами в воздух, чей-то локоть перебил дыхание, но Винни сумел ударить еще раз. Кусок стены, достаточный, чтобы в него пролезла крупная собака, вывалился наружу. Чей-то палец нащупал глаз Винни, он заорал, забился, как рыба на крючке, по лицу хлынула кровь. В стене сверху распахнулось окно, и оттуда высунулась его мать:
«Винни, сукин ты сын! – заорала она, вытряхивая из скатерти хлебные крошки прямо на него. – Где тебя черти носят?!»
«Ма-ма!» – промычал Винни, но окно сомкнуло губы створок и облизнулось огромным седым языком. Винни полз к разлому в стене и недоумевал, почему детишки до сих пор не вылезли из нее?!
Снаружи донесся гул. Стена вскрылась глубокой извилистой раной, и узники забыли про Винни. Они набросились на трещину и стали тянуть ее края в разные стороны.
Винни вывалился из стены в подвал. Пополз прочь от дыры, но тут же замер. В углу, скрестив ноги по-турецки, сидел его отец и играл на басу, скроенном из человеческих костей.
«Не строит, – опечаленно поделился родитель и прошелся пальцами по струнам. – Волосы, что ли, перетянуть?!»
Винни провел руками по черепу и понял, что абсолютно лыс. Из подбородка торчали какие-то штуковины вроде пальцев и противно шевелились.
