Отцом Джермена Михайловича был легендарный руководитель органов госбезопасности, 1-й заместитель наркома внутренних дел Грузинской СССР, затем начальник УНКВД – УНКГБ – УМГБ по Приморскому краю и Куйбышевской области, генерал-лейтенант Михаил Максимович Гвишиани. После хрущевского переворота он был репрессирован одним из первых и уволен в запас по статье 54, пункт «с» (служебное несоответствие) приказом МВД СССР № 0776 от 24 августа 1953 года, а также лишен звания генерал-лейтенанта постановлением Совета Министров СССР № 2349—1118сс от 23 ноября 1954 года «как дискредитировавший себя за время работы в органах… и недостойный в связи с этим высокого звания генерала». После отставки Гвишиани работал в ГКНТ Грузинской ССР.
Приемной дочерью Михаила Максимовича Гвишиани была Лаура Васильевна Харадзе – первая жена Евгения Максимовича Примакова, будущего директора Службы внешней разведки России. А имя родного сына было уникальным – отец придумал его, сложив первые буквы фамилий председателей ОГПУ Дзержинского и Менжинского. Получилось Джермен. В январе 1948 года Джермен женился на дочери Косыгина – Людмиле Алексеевне. В том же году у них родился сын Алексей, с которого я начал свой рассказ и с которым мы выполняли договор по Аргентине.
Нужно сказать, что отец Алексея – Джермен Михайлович – помимо того, что был заместителем председателя ГКНТ СССР и членом Римского клуба, был еще и соучредителем Международного института прикладного системного анализа (МИПСА, англ. IIASA) в Лаксенбурге, пригороде Вены, о котором ныне существует масса небылиц. Люди, весьма далекие от системных исследований, пишут, что Андропов якобы тайно использовал его для подготовки кадров по разрушению СССР. На самом деле деятельность этого института абсолютно прозрачна, в 1976 году был открыт его филиал в Москве под названием Всесоюзный научно-исследовательский институт системных исследований (ВНИИСИ) АН СССР. Я бывал и в венском, и в московском подразделениях института и участвовал в некоторых разработках. Могу сказать, что это такой же академический институт, как и многие другие.
Сам Алексей Джерменович Гвишиани по образованию математик, специалист по теории распознавания и сейсмическому районированию, создатель математической модели распознавания мест возможного возникновения сильных землетрясений. Наше сотрудничество с ним развивалось весьма успешно, пока вдруг внезапно не застрелился наш завлаб – Рэм Михайлович Константинов. Впоследствии мне еще раз приходилось встречаться с Алексеем Джерменовичем, когда в 1988 году я по поручению министра геологии СССР Евгения Александровича Козловского сопровождал профессора Карла Фукса из ФРГ, который был президентом Международной литосферной программы (ILP) и руководителем Международной программы континентального глубинного бурения (ICDP). Советский Союз тогда активно поддерживал эту программу и рассматривал ее как альтернативу американской Стратегической оборонной инициативы СОИ, выдвинутой Рейганом в 1983 году. Вместе с Карлом Фуксом мы посетили Ярославль, где находилось Научно-производственное объединение по сверхглубокому бурению и комплексному сверхглубокому изучению недр Земли НПО «Недра», а в Москве в рамках программы пребывания встречались с Алексеем Джерменовичем Гвишиани, который был тогда заместителем директора Института физики Земли АН СССР. Кстати, эту должность он занимает и сегодня.
Необходимо сказать несколько слов и о Карле Фуксе. Это был первый крупный ученый, которого мне было поручено сопровождать, в том числе по линии контрразведки – 6-го Управления КГБ СССР (контрразведывательное обеспечение экономики), начальником которого был генерал-лейтенант Фёдор Алексеевич Щербак. В 1986 году я окончил вечерний факультет МГПИИЯ им. Мориса Тореза (немецкое отделение) и в 1988 году перешел на работу во ВНИИЗарубежгеологии. В том же году, после моего отчета по Карлу Фуксу, меня назначили секретарем по зарубежным связям. Директором ВНИИЗарубежгеологии был Евгений Никитович Исаев, геофизик с уникальным опытом работы в странах Азии и Африки, имевший правительственные награды за Вьетнам. Несмотря на сложное время, связанное с разрушением Союза, когда он, как и многие другие, стал злоупотреблять спиртным, мы с ним неплохо находили общий язык, он бывал у нас дома. После отставки Козловского 7 июня 1989 года Исаев рассматривался как один из кандидатов на пост министра геологии СССР. К сожалению, он застрелился прямо на рабочем месте. Государственная премия за 1998 год была присуждена ему уже посмертно. Вот выписка из Указа Президента Российской Федерации № 870 от 22.07.1998 года: «Присудить Государственные премии Российской Федерации 1998 года в области науки и техники и присвоить звание лауреата Государственной премии Российской Федерации в области науки и техники: …5. Высоцкому Владимиру Игоревичу, кандидату геолого-минералогических наук, директору Института нефти и газа открытого акционерного общества “ВНИИЗАРУБЕЖГЕОЛОГИЯ”… Клещеву Константину Александровичу, доктору геолого-минералогических наук, директору Всероссийского научно-исследовательского геологического нефтяного института; Милетенко Николаю Васильевичу, доктору геолого-минералогических наук, заместителю руководителя департамента Министерства природных ресурсов Российской Федерации… Исаеву Евгению Никитовичу, кандидату геолого-минералогических наук (посмертно), – за работу “Нефтегазовый потенциал осадочных бассейнов Мира: Карта нефтегазоносности, монография – объяснительная записка к Карте и цикл опубликованных работ за 1990–1996 гг.”».
Карл Фукс, которого я сопровождал в Союзе, родился в 1932 году в Германии и после завершения обучения занимался промысловой геофизикой в бассейне Амазонки в Бразилии и в алжирской части Сахары. Начиная с 60-х годов он постоянно работал в различных научных центрах США, в том числе в Стэнфордском университете, Юго-Западном Центре перспективных исследований в Далласе и Геологической службе США в Менло-Парке (где в 1998 году была основана фирма Google и с 2011 года находится штаб-квартира Facebook), а также в Сент-Луисском университете – крупнейшем иезуитском высшем учебном заведении США. С 1971 года Фукс был директором Геофизического института Университета Карлсруэ в ФРГ, сделав его крупнейшим мировым геофизическим центром по исследованию литосферы. С 1985 по 1990 год Фукс являлся президентом Международной литосферной программы (ILP). Главные его научные интересы связаны с глубинной сейсмикой, строением земной коры и астеносферы, континентальными рифтами, распределением напряжений в литосфере, континентальным глубинным бурением, численным моделированием процессов распространения сейсмических волн, крупными землетрясениями и их влиянием на людей. Карл Фукс долгое время был президентом Немецкого геофизического общества (DGG). Он продолжает свою научную деятельность и сегодня.
Но в 1980 году я прилетел в Душанбе по другой теме, которая была связана не с Институтом физики Земли, а с Таджикским геологическим управлением, начальником которого, а потом первым заместителем председателя Совета Министров Таджикской ССР был Георгий Вадимович Кошлаков, а его заместителем – Музаффар Юлдашевич Абдуллаев. Тема называлась «Количественная оценка и прогноз минерально-сырьевой базы Таджикистана». Вместе с Абдуллаевым на автомобиле ГАЗ-66 мы пересекли Гиссарский, Зеравшанский и Туркестанский хребты Памиро-Алая высотой 4–5 тыс. метров и закончили свой маршрут в Ферганской долине в закрытом городе Чкаловск. Расположенный здесь Ленинабадский горно-химический комбинат является первенцем советской атомной промышленности: из полученного на нем урана сделана первая советская атомная бомба. С момента своего создания предприятие называлось «Комбинат № 6 НКВД СССР». Первоначально руда добывалась на Тюя-Муюнском радиевом руднике – единственном в Российской империи и первом в СССР предприятии по добыче урановой руды. До войны руда на бричках доставлялась в Федченко (сейчас Кува), оттуда железной дорогой до Самары и далее по реке Кама баржами в Бондюжский (ныне Менделеев) на химический завод:
