– Вас, видимо, тоже наградили?
– В 1984 году я был награжден знаком «Почётный сотрудник госбезопасности» – это высшая ведомственная награда в системе КГБ СССР. Ей награждались единицы. К тому времени в Таджикистане только четыре сотрудника были удостоены этого звания.
– А как Вы попали в Афганистан?
– Это было, нужно сказать прямо, редкостное доверие – представителю Таджикистана стать руководителем оперативной группы зоны «Северо-восток» Представительства КГБ СССР в Афганистане, куда входили четыре провинции (области) Севера Афганистана. Большую роль в этом назначении сыграл один из опытнейших и авторитетных сотрудников внешней разведки генерал-лейтенант Александр Титович Голубев, которого ты знаешь. Он тогда приезжал в Душанбе, подбирал людей для работы по первой линии, принимал экзамены по фарси. Тогда мы с ним и познакомились. Как и везде в Афганистане, ситуация в этой зоне была сложной. Шли боевые действия между подразделениями правительственных сил и отрядами боевиков. В феврале 1989 года 201-я дивизия под командованием полковника Рузляева Владимира Викторовича, которая, как и мы, базировалась в Кундузе, последней уходила из Афганистана. А моя оперативная группа еще в течение около полугода продолжала там работать в контакте с начальником управления МГБ Афганистана боевым генералом Абдулло Факирзодой, и сменившим его на этом посту генералом Илясом. Поставленные перед нами задачи были выполнены. За эту работу в конце 1989 года все офицеры моей группы были награждены правительственными наградами. Я тоже Указом Президиума Верховного Совета СССР был награжден орденом Красной Звезды и Указом Президента Республики Афганистан орденом «Звезда» I степени. К лету наша группа была выведена из Кундуза, а я был переведен в Кабул.
– В качестве кого?
– Осенью 1990 года я был назначен офицером безопасности Посольства СССР в Афганистане и выполнял обязанности помощника посла по вопросам безопасности. В середине августа 1991 года я получил отпуск, и мы вместе с женой находились в Москве. Жили мы в гостинице «Пекин». 17 августа мы были записаны на спецрейс в Кабул, но вечером нам сообщили, что рейс откладывается. На следующий день вечером по телевизору сообщили о создании ГКЧП, который должен был временно управлять государством. Это было совершенно неожиданной и тревожной для нас новостью. Утром следующего дня из окна гостиницы мы увидели толпы молодых людей, которые шли по Тверской к центру с лозунгами и плакатами в поддержку Ельцина. К вечеру по телевизору сообщили о провале КГЧП и возвращении в Москву Горбачёва. 19 и 20 августа мы ходили по городу, пытаясь узнать что-нибудь о происходящих в Москве событиях. При этом мы видели много возбужденных людей, в том числе и на Арбате, где мы посещали книжный магазин. Некоторые говорили о победе «демократов» и радовались этому. К моему удивлению, я узнал, что среди «демократов» и сторонников Ельцина был и бывший начальник одного из управлений внешней разведки КГБ СССР Олег Калугин.
– Это тот, который вместе с либералами и националистами разваливал великую страну…
– Да, это так. Хотя нужно сказать, что большинство жителей, как и мы, не понимали сущности происходящего. 21 августа мне сообщили, что вылет в Кабул состоится 22 августа. Мы улетели, оставив Москву в состоянии напряженности и неопределенности. В Кабуле в посольстве все бросились нас расспрашивать о событиях в Москве – оказалось, что здесь тоже толком никто ничего не знал.
– А как восприняли развал Союза афганцы?
– Представители афганских спецслужб и другие лица, с которыми мы общались, болезненно воспринимали происходящие в СССР перемены. Один из заместителей руководителя МГБ генерал Фарин выразил опасение в связи с тем, что, по его информации, руководители СССР попали под влияние Запада и начали сокращать военную помощь правительству Афганистана. Он также заявил, что не исключает, что Горбачёв в угоду Западу оказывает давление на президента Наджибуллу, чтобы тот согласился на невыгодных условиях подписать соглашение о примирении с исламской вооруженной оппозицией.
– Что представлял собой Наджибулла?
– Наджибулла окончил медицинский институт в Кабуле, был активным участником революционного движения против шахского режима, несколько раз арестовывался. Преследовался также и при режиме Хафизулло Амина. При Кармале Бабраке, в 1980 году, возглавил ХАД – Службу государственной безопасности ДРА и руководил ей до 1986 года, когда был избран генеральным секретарем ЦК НДПА и стал руководителем страны. Доктор Наджиб – как его называли сотрудники ХАД – был хорошо образованным, грамотным руководителем как госбезопасности, так и государства. Он был прекрасным оратором, в совершенстве владел языками дари и пушту, с глубоким уважением относился к нашей стране. О нем как о профессиональном и порядочном человеке мне говорили его заместитель по ХАД генерал Фарин и начальник Управления безопасности Кундуза генерал Абдулло Факирзода. В июне 1990 года Наджибулла для укрепления своей власти и создания условий для объединения страны вместо НДПА создал национально-патриотическую религиозно ориентированную партию «Ватан» (Отечество) и стал ее председателем. К этому его подталкивал и Горбачёв. Однако даже не все из сторонников Наджибуллы поддержали такую политику. В том же году против него был поднят мятеж, возглавляемый халькистом, министром обороны Шахнавазом Танаем. Мятеж был подавлен. Но полного единства в партии восстановить не удалось. Кроме того, отрицательно на политике Наджибуллы сказалось сокращение военной и финансовой поддержки со стороны Советского Союза. А в 1991–1992 годах полностью прекратилась и поставка продовольствия в страну. В то же время руководители Запада и ООН через Горбачёва подталкивали Наджибуллу на форсирование плана национального примирения с вооруженной афганской оппозицией. Некоторые его сторонники, не согласные идти на соглашение с фундаменталистами, стали покидать страну. Другие не были согласны с его пропуштунской политикой в отношении северных народов – таджиков, узбеков, хазарейцев и туркменов, что вносило разлад, особенно в армию. Все это продолжало осложнять положение правительственных сил. В начале апреля 1992 года, когда ситуация продолжала ухудшаться, Наджибулла, во избежание дальнейшего кровопролития, подписал соглашение о мирном переходе власти с лидерами вооруженной оппозиции, предусмотрев ряд условий на переходный период для обеспечения своей безопасности, а также безопасности своего окружения и своих сторонников на всей территории станы.
– Вы сказали, что сторонники Наджибуллы начали покидать страну?
– В апреле 1992 года, будучи по служебным делам в Кабульском аэропорту, я встретил там своего давнего знакомого, генерала Фарина. На мой вопрос, куда он собирается лететь, он заявил, что руководство страны заключило соглашение с вооруженной оппозицией о мирной передаче власти. И, возможно, уже в ближайшие дни они войдут в Кабул и образуют коалиционное правительство. Я спросил: «Какова же будет судьба силовых структур правительства, таких мощных оперативных подразделений, как Служба безопасности, первое, второе, пятое и седьмое управления, их личного состава, имущества и зданий?» Он ответил: «Сегодня сила на стороне моджахедов. Вы нас не поддерживаете. Но они обещали никого не трогать. Ради мира мы согласились на такие условия». Мне стало ясно, что многие руководители силовых структур собираются покинуть страну. В эти дни также прошла информация о том, что в столице страны покончил с собой один из ближайших сподвижников Наджибуллы, министр безопасности Афганистана Гулям Фарук Якуби, таджик по национальности. Но точная причина его смерти до сих пор неизвестна. Были слухи, что в него стреляли. Это тоже было ударом для Наджибуллы.
