Работу контрразведчика можно сравнить с постановкой диагноза пациенту опытным врачом. И в том и в другом случае есть результаты обследования, на основании которых необходимо принять решение относительно наличия или отсутствия заболевания. В самом простом случае оперативник должен сопоставить те признаки, которые свидетельствуют в пользу возможного шпионажа (террора, саботажа, политического экстремизма) в действиях объекта с теми, которые говорят против такового. Андрей Петрович Фролов поясняет это в своей книге на таком простом примере – в котором, помимо точного холодного расчета, он обнаруживает и свою страсть к футболу.
Оперработнику поступила сводка негласного наблюдения о том, что установленный сотрудник ЦРУ Джонс из числа персонала посольства США в Москве имел краткую встречу (контакт) с инженером оборонного предприятия Ивановым в перерыве футбольного матча около памятника Ленину на стадионе в Лужниках. Контакт произошел по инициативе Джонса, который попросил у Иванова прикурить. После этого Джонс на футбол не вернулся и уехал в посольство. Иванов вернулся на футбольный матч, не обнаруживая признаков нервного возбуждения.
Возникает вопрос: была ли встреча шпионским контактом или нет? В пользу первой версии говорят следующие факты: а) Джонс – установленный кадровый разведчик; б) контакт произошел в легко запоминающемся месте и в характерное время, что может свидетельствовать о его заведомой обусловленности; в) Джонс на футбол не вернулся и уехал в посольство, что может свидетельствовать о получении им шпионских материалов, которые опасно держать при себе.
А вот признаки, которые говорят не в пользу шпионской версии: г) на Иванова не было компромата, за границу он не выезжал; д) встреча произошла на виду у всех без каких-либо маскировочных мер предосторожности; е) Иванов во время контакта и после него вел себя обычно, без признаков нервного напряжения и попыток обнаружить за собой «хвост». Это обстоятельство существенное, и контрразведчики придают ему немалое значение, поскольку известно, что «шпионаж – опасное занятие, и нервы шпиона напряжены до предела».
Таким образом, взвесив все за и против, оперработник в данном случае может склониться ко второй версии. Однако неожиданно ситуация усложняется тем, что на оборонном предприятии, на котором работает Иванов, обнаруживается утечка секретной информации за границу. А это резко увеличивает вероятность оценки данного контакта как шпионского. Но вот проверкой установлено, что среди тысячи инженеров, работающих на предприятии, Иванов к данной информации не имел прямого доступа – вероятность шпионской версии вновь снижается.
Окончательное решение принимается с помощью анализа дополнительных сведений, получаемых с помощью агентурно-оперативных методов, средств и приемов в ходе разработки Иванова. Этому учит отдельная спецдисциплина, раскрывающая основы негласной оперативной работы с агентурой. В ней выделяются следующие этапы:
• подбор и изучение кандидатов на вербовку;
• вербовка агентов;
• отработка заданий агентам, их воспитание и обучение;
• проверка агентов;
• определение места и времени явок с агентурой.
Все это в совокупности и составляет раздел знаний, именуемый контрразведывательным искусством (КРИ). Обучение ему традиционно велось на большом числе практических примеров из чекистской практики. Постепенно такое положение начало приходить в противоречие с установкой Андропова о том, что контрразведка не должна плестись в хвосте у разведки противника. Следовательно, необходимо управлять контрразведывательной деятельностью в системе «агентурный шпионаж – контршпионаж» с помощью системного подхода, моделирования и прогнозирования. Но для этого нужна теория КРИ, т. е. совокупность принципов, постулатов и законов, описывающая и объясняющая некоторую совокупность явлений и сводящая открытые в данной области закономерные связи к единому объединяющему началу. Вопрос о разработке такой теории применительно к КРИ и был поставлен Фроловым.
Прежде всего необходимо было сформулировать принципы контршпионажа как основополагающие рамочные положения, важнейшие рекомендации, знание которых обеспечивает успех практической деятельности. Принципы указывают общее направление содержания практической деятельности, но не являются решением конкретной проблемы.
К наиболее важным принципам контршпионажа относятся:
• законность;
• связь с народом;
• конспирация;
• бдительность;
• научный подход.
Поясним смысл сказанного на примере такого принципа, как связь с народом. Он означает, что в своей деятельности контршпионаж опирается на помощь законопослушных, осознающих свой гражданский долг лиц и зависит от умения пробудить у граждан инициативное предоставление ими оперативно значимой информации в целях обеспечения государственной безопасности страны. Основу связи с народом составляют тайные агентурные отношения с такими негласными помощниками, т. е. агентами, которых традиционно определяют как секретных сотрудников спецслужбы, полиции или разведки того или иного государства. Всю совокупность агентов той или иной службы называют агентурой. Негласная работа с агентурой строго прописана в законах и подробно регламентируется подзаконными актами: положениями, инструкциями, приказами и указаниями.
Здесь хотелось бы выделить тот аспект агентурной работы, который иногда по недомыслию называют «стукачеством». Нужно все-таки видеть разницу между задачами государственной безопасности, от которой зависит благополучие каждого, в том числе и детей, и понятиями криминального мира – например, воровской «малины». Вот там «стучат», руководствуясь личной выгодой и низменными инстинктами. А тайные агенты спецслужб и их доверенные лица, как правило, сотрудничают на патриотической, идейной и добровольной основе, видя в этом свой гражданский долг и осуществление своих прав и обязанностей перед государством. Это патриоты своей страны, которые сигнализируют органам госбезопасности о лицах и фактах, заслуживающих изучения с точки зрения обеспечения государственной безопасности. Ради этого люди жертвуют своим временем, испытывают психический стресс, а в отдельных случаях и рискуют жизнью. Поэтому только предателям своего народа может прийти в голову раскрывать списки агентуры и публиковать их в открытом доступе, как это делают в Польше, на Украине и странах Прибалтики. Ведь тем самым нарушаются фундаментальные права граждан на участие в деле защиты своей страны от происков враждебных спецслужб и организованной преступности, попирающих закон и угрожающих безопасности людей.
Андрей Петрович, однако, пошел дальше обоснования голых принципов и выдвинул основополагающую теоретическую идею, что если на процесс выявления шпионажа взглянуть в плане структуры и взаимодействия информационных потоков, то мы получим классическую кибернетическую схему управления, где есть сигнал на входе, контур получения, обработки, анализа и оценки информации, сигнал на выходе в виде решения по делу. Большую помощь в такой постановке задачи Фролову оказал теоретик партизанского движения, преподаватель военной кафедры Владимир Николаевич Андрианов – впоследствии генерал-майор, заместитель начальника Управления кадров КГБ СССР в 1977–1987 годах. Он был другом начальника КУОС полковника Григория Ивановича Бояринова. По словам Андрея Бояринова – сына Героя Советского Союза Григория Ивановича Бояринова, именно Андрианов был одним из инициаторов создания КУОС КГБ СССР – кузницы спецназа госбезопасности.
