Кибернетическая модель контрразведывательного процесса открывала широкие возможности для внедрения «электронных мозгов» в практику выявления агентурного шпионажа. Через некоторое время начальник спецкафедры № 1 Владимир Иванович Масленников вызвал Фролова и неожиданно предложил ему перевести теоретические наработки в практическую плоскость и продемонстрировать работу системы на экспериментальной ЭВМ ответственным работникам Второго Главка.
Здесь нужно сказать, что полковник Масленников был почётным сотрудником госбезопасности, личностью легендарной. За внешнее сходство с шефом РСХА Кальтенбруннером его называли «Кальтер». Я хорошо помню Владимира Ивановича, потому что он бывал у нас дома, на новоселье подарил кофеварку. Это был внешне суровый, но на самом деле добрый и отзывчивый человек. В 1953 году Владимир Иванович был начальником отдела контрразведки Кремля. Он был арестован по сфабрикованному «делу кремлевских врачей» и приговорен к расстрелу. Несколько месяцев он провел в камере смертников, после чего его освободили и оправдали.
Владимир Иванович Масленников был первым, кто поддержал идеи теоретического обоснования КРИ и оперативной кибернетики. Он же был руководителем диссертации моего отца. Среди его учеников был также друг нашей семьи Юрий Емельянович Булыгин, впоследствии генерал-майор, заместитель начальника Управления кадров КГБ СССР, последний начальник 3-го Главного управления (военная контрразведка) КГБ СССР перед развалом Советского Союза. Когда мы снимали фильм об Андропове из серии «Легенды госбезопасности» под эгидой ЦОС ФСБ России, съемки проходили в Музее военных контрразведчиков ФСБ, и я с удовлетворением отметил на стене среди начальников военной контрразведки Советского Союза портрет Юрия Емельяновича Булыгина.
Масленников очень хорошо относился к моему отцу, любил его. Однажды в разговоре с папой он сказал, что увидел в нем то, что совпадало с его представлением о науке контрразведки будущего. Будучи очень занятым человеком, Масленников мог подолгу засиживаться в рабочем кабинете, обсуждая со своими учениками результаты их разработок. Он боролся за своих учеников, невзирая на лица – но также и доказательно, поэтому с ним считались всегда и на всех уровнях. К сожалению, Владимир Иванович Масленников трагически погиб в 1972 году на 62 году жизни во время шторма на Ладожском озере. Он похоронен в Москве на Донском кладбище, и когда мы возлагаем там цветы легендарным разведчикам Судоплатову, Эйтингону, Серебрянскому, Григулевичу, Фишеру (Абелю), Молодому, я также кладу цветы и на его могилу.
Экспериментальная информационно-поисковая система (ИПС) Фролова была реализована на единственной в то время в Высшей школе ЭВМ японского производства на перфокартах с быстродействием до 100 операций в секунду, которая находилась на кафедре вычислительной техники Сергея Фёдоровича Баварова. В 1967 году Баваров выпустил книгу «Применение математических методов и ЭВМ для сбора, хранения и обработки оперативной информации в деятельности органов госбезопасности». Он был одним из тех, кто активно поддерживал разработки моего отца с 1966 года и являлся, наряду с Масленниковым, вторым руководителем его диссертации.
При подготовке эксперимента активные консультации велись на всех уровнях, в том числе и у нас дома. Масленников позвонил в соответствующее подразделение КГБ и договорился о том, чтобы в Высшую школу были направлены архивные материалы по делу Пеньковского. Поскольку дело было совсем свежим – 1963 года, то требовалось разрешение руководства КГБ. Масленников не остановился и перед этим препятствием и настоял на том, что необходимо именно само дело, а не обзор, потому что оно «богаче», в нем есть все те показатели, которые можно перевести на машинный язык. Я помню, что мы с папой и Фроловым специально посещали какие-то подъезды и места закладок Пеньковским тайников, в том числе и на Ваганьковском кладбище, которое я прекрасно знал, поскольку до 1970 года мы жили рядом с ним в Городке на Беговой, и мы с моим другом Андреем Иванцовым любили побродить по кладбищу после уроков. Правда, играли мы не в Тома Сойера и Гекльберри Финна, а в партизан и гестапо, примерно в таком духе:
…Оккупированная Одесса. Биндюжник Моня ночью пробирается на конспиративную встречу к бронзовому Дюку. Внезапно слышится шум моторов, резкий оклик: «Halt! Hände hoch!» В свете фар видна испуганная фигура Мони:
– Ihr Name?
– Сахаров…
– Genauer! Точнее!
– Сахаровский…
– Noch genauer! Еще точнее!
– Цукерберг…
– Feuer!!
Самым трудным моментом был перевод вербальной словесной информации в измеряемые параметрические признаки, создание алгоритмов их обработки и построение решающих правил. Когда все было готово, состоялась демонстрация системы, на которой присутствовали большие начальники, в том числе генерал-лейтенант Фёдор Алексеевич Щербак, которого называли патриархом советской контрразведки.
Фёдор Алексеевич Щербак родился 7 ноября 1918 года и с первых дней Великой Отечественной войны находился в органах военной контрразведки, был оперуполномоченным УОО НКВД СССР, с 1943 года – в УКР «Смерш» наркомата ВМФ СССР. По некоторым данным, Щербак окончил Военную академию Генерального штаба. Затем он проходил службу в различных подразделениях 2-го Главного управления (контрразведка) МГБ СССР. В 1955 году, т. е. еще при Петре Васильевиче Федотове, его назначают заместителем начальника Второго Главка (контрразведка) КГБ при СМ СССР. 18 февраля 1958 года, уже при Олеге Михайловиче Грибанове, он получает звание генерал-майора – на десять лет раньше, чем Горбатенко и Григоренко. В 1963 году Щербак назначается первым заместителем начальника Второго Главка (контрразведка) КГБ при СМ СССР и остается на этом посту до ноября 1982 года – почти 20 лет! Побив все мыслимые рекорды контршпионажа, генерал-лейтенант Щербак с 1982 по 1989 год возглавляет вновь созданное 6-е Управление КГБ СССР – контрразведывательное обеспечение экономики. Под его руководством было проведено множество блестящих контрразведывательных операций, в том числе разоблачение в 1985 году Адольфа Толкачёва, ведущего инженера НИИ радиостроения НПО «Фазотрон», где создавались радары практически для всех истребителей-перехватчиков и истребителей фронтовой авиации – от Як-25, МиГ-17 и Су-11 до МиГ-29, МиГ-31 и Су-27, а также не имеющие аналогов бортовые радиолокационные станции (БРЛС), предназначенные для обнаружения атакующих летательных аппаратов, зенитных ракет и ракет класса «воздух – воздух». Вынесенные из института совершенно секретные материалы Толкачёв переснимал на 35-мм фотопленку фотоаппарата Pentax, прикрепленного к стулу у себя дома, а пленку передавал ЦРУ, получив от американцев в общей сложности 789 500 рублей, а также порядка двух миллионов долларов США, которые поступили на его зарубежный счет. 9 июня 1985 года Толкачёв был арестован, а 13 июня был арестован его связной Пол Строумбах. В 1986 году Верховный Суд признал Толкачёва виновным в совершении преступления, предусмотренного статьей 64 часть «а» УК РСФСР, и приговорил его к высшей мере наказания – смертной казни через расстрел. 24 сентября 1986 года приговор был приведен в исполнение.
Как вспоминает мой отец, после демонстрации ИПС Андрея Фролова на ЭВМ Фёдор Алексеевич Щербак шутливо заметил: «Надо же, мы работали больше двух лет, а она помигала, помигала и вот тебе – агент Пеньковский! Ребята, дело очень интересное. Надо работать!». По общему мнению, это был настоящий прорыв.
