И что я в нем нашла? Зрелость? Взрослость? Казалось, что внимания отца мне не достаточно, вот и рефлексировала? Наверняка, мой психолог сказал бы именно что-то такое.
Я и сошлась с Андреем по маминой наводке. У меня категорически не клеилось с мальчиками, уж не знаю, в чем там было дело, но единственный, кто догадался пригласить меня составить ему пару на выпускном, меня категорически как мужчина не устраивал. Слишком юный, слишком незрелый. Боже, какой дурой я тогда была… Где-то сейчас лопоухий Артемка, над которым я тогда чуть не при всем классе хихикала…
Честно говоря, встретила бы его сейчас — попросила бы прощения. Ему наверняка уже плевать, он поди уже много чего добился, будет он помнить, как какая-то дурища над ним в школе посмеялась. И чего смеялась? Ну, подумаешь уши. В целом-то Артем симпатичный был...
Но в том периоде моей только-только начавшейся совершеннолетней жизни я искала кого-то постарше, мне казалось, только от таких мужчин и можно ожидать чего-то серьезного.
А потом мама сказала, что кажется, я нравлюсь Андрею Викторовичу. И что может быть мне стоит обратить на это внимание? В конце концов, он состоятельный, умный и я ему нравлюсь…
Мама...
Никак не могу научиться не звать её так. Да, знаю, она не заслуживает, она мной манипулировала — а я, дура, повелась, и не один раз, но все-таки… Никак не могу разучиться.
Она уже дважды писала мне из тюрьмы. В основном просила чего-то. Помочь деньгами, помочь связями, прислать что-то…
Когда я заикнулась об этом перед отцом — он просто пообещал мне, что если обнаружит, что еще хоть одна его копейка уйдет “этой мрази” — я лишусь и того скромного довольствия, что имею, отправлюсь начинать с абсолютного нуля.
Что ж, приходилось выделять небольшие порции из заработанного уже лично мной. Получалось так себе, я натурально еще не привыкла к такому количеству денег в запасе, но все лучше, чем ничего.
— А бабушка еще не приехала, кстати, — сообщает тем временем солнышко, затащившее внутрь квартиры сначала деда, а потом и меня, — мама на кухне торт для неё украшает.
Она продолжает болтать, а я, пользуясь случаем, с интересом её изучаю.
До этого племянницу я видела только один раз, и она тогда спала, будучи в одеяле. Потом её утащили, решив, что грузить ребенка моими покаяниями не стоит, а жаль.
Пожалуй, из всех троих явившихся тогда “разоблачителей”, с ней мне хотя бы хотелось познакомиться. Так вот сейчас я и получаю возможность рассмотреть её поближе. Полюбоваться.
Дочь Вики — темноволосая и синеглазая — в папу, лучистая, как маленькое солнышко, и хорошенькая в маму. Настолько, что родись у меня такая очаровательная дочь — она, возможно, начала бы раннюю карьеру фотомодели.
Увы, мелкая не стоит на месте, в срочном порядке идет показывать дедушке, куда ей там повесили боксерскую грушу. Меня не позвали. Я остаюсь в прихожей одна, как пятая нога у собаки.
Чувствую себя глупо, но все-таки осторожно бреду по квартире сестры, прислушиваясь и оглядываясь.
И все-таки, нафига я приехала? Идеальная дочь у Ольги Андреевны уже имеется, вон,, даже мой папочка оценил, на кой черт ей нужна вторая, которая вроде как и в более удачных условиях жила, но при этом — на фоне второй смотрится гораздо проигрышнее.
Еще одной мамочки, что будет читать мне нотации о моих недостатках, как раз и не хватает для полного счастья в жизни…
Нет, определенно, когда проектировали эту квартиру, в кухне предполагалось творить грязные дела, иначе зачем еще её нужно искать так долго?
Не так уж я и ошиблась, в общем-то.
Когда я нахожу сестру и её бывшего мужа — эти двое настолько грязно целуются, что мне становится жарко, будто только что с сайта для взрослых нос высунула.
Ой вэй, это куда у него руки-то полезли! Может, мне хоть кашлянуть для приличия? Или может, включить заднюю и тихонечко свалить, чтобы не мешать им?
— Черт, Лика…
Вика, сидящая лицом к дверям на посыпанном мукой кухонном столе, замечает меня первой и выгибается, разрывая поцелуй.
Её мужчина оборачивается, и от его недовольного взгляда я даже делаю шажок назад.
Ну, я же не знала, что вы тут времени даром не теряете. Иначе бы тоже напросилась смотреть на боксерскую грушу.
— Извини, — Вика тем временем слабо улыбается, соскальзывая со стола, — мы привыкли, что Маруська топает как слоненок, да и дедушка всегда нейтрализует её минимум на полчаса. Не думали, что в этом доме есть кто-то, кто будет так бесшумно красться.
— Я могу еще погулять, — я чуть прокашливаюсь, пытаясь как-то унять это выкипающее смущение. А то вот-вот из ушей польется.
— Какая чудесная идея, — бархатисто роняет мужчина моей сестры, ловя её за плечи и притягивая к себе.
— Яр, — Вика возмущенно косится на своего партнера и встряхивает головой, — не стоит, Лик, мы и вправду чересчур увлеклись. Мама вот-вот придет, полный дом народу — мы подождем до вечера.
От пристального взгляда Ярослава мне немного не по себе.
В нем сложно увидеть хоть что-то кроме неприязни. О том, что случилось после моего признания, мне рассказывали. И о том, что случилось до него.
Пожалуй, это и было страшнее всего — понимать, сколько всего случилось в их жизни из-за того, что я согласилась участвовать в интриге матери. Вплоть до того, что Ярослав едва не умер…
Я этого не хотела.
Ничего этого.
Я вообще хотела, чтобы ничего не усложнялось.
Упростила, блин!
Надо было сознаться отцу еще тогда, и никто бы не пострадал. Совсем никто!
— Я думал, вы будете сильнее похожи в жизни, — между тем роняет Ярослав, теряя ко мне всякий интерес, — даже отчасти опасался, что буду вас путать.
— Ну, теперь-то у тебя нет шансов нас перепутать, — фыркает Вика, красноречиво опуская глаза. — Различия, мягко говоря, налицо.
— Дело не в этом, — ладони Ярослава любовно проскальзывают по уже заметному животику Вики. — У неё даже взгляд другой.
Я не особенно заморачиваюсь на этот счет, я просто этим двоим сейчас немного завидую. Самую чуточку-то можно, да? По-хорошему, только по-хорошему. Таким вещам по-плохому не завидует даже такая дрянь как я.
— Ветров, ты весь в муке, — вдруг хихикает Вика и принимается отряхивать брюки мужа. Не очень приличную область… И снова я краснею до ушей, да что такое-то! Нет, понятно, что он этой частью об тылы моей сестрицы терся, но что так плотно и старательно, что его брюки в муке измазаны куда сильнее, чем джинсы Вики?
— Ты, кстати, тоже, Ви, — невозмутимо отмечает Ярослав, снова разворачивая её к себе спиной и тоже озадачиваясь тем, чтобы стряхнуть муку с её пятой точки. Долговато он там возится, однако…
