Как семья.
Ох, уж это «как», так настырно впивающееся мне острыми зубами между лопатками.
Все, наверное, могло бы быть. Если бы для Яра все было по-настоящему, а не так, как оно было.
Поиграть в семью, задурить мне голову, вышвырнуть как ненужную моську, просто так, когда наскучила…
Моя семья, в которую я так верила — сгорела как бумажный городок, и так же легко рассыпалась пеплом по ветру. И ведь это не я бросила спичку…
На самом деле — необходимости в спешке не было. Тренер оказывается еще занят тем учеником, с которым нас поменяли местами, и еще пятнадцать минут мы честно стоим и ждем, когда придет наше время.
На Ветрова я не смотрю, да и он, слава богам, помалкивает. Это вообще немножко карикатурно — то, как мы оба болтаем с Маруськой, отвечаем на её вопросы, но друг с другом и парой фраз не обменялись.
Когда приходит её очередь — Маруська замирает у входа в вольер — небольшой, специальный, чтобы лошадь водили в поводу по кругу, и оборачивается ко мне.
— Папе ведь можно будет со мной еще сегодня поиграть? — дипломатическая миссия моей любимой козы явно еще не окончена.
Коза, как есть коза. Это все папины пробивные гены? Ну, не так уж плохо, что они у неё есть.
— Я тебе обещала, Плюшка, — невозмутимо напоминаю я, — я его от тебя веником гонять не буду.
— И пылесосом тоже? — на чистом глазу хихикает Маруська.
— Увы, я не взяла его с собой, — я развожу руками, а потом улыбаюсь и говорю прямо, — папа пробудет сегодня с тобой столько, сколько захочет.
— И спать можно попозже лечь? — с какой сказочной скоростью растут наши запросы. Нам палец в рот не клади…
— О, нет, — тут я слабину давать не намерена, — раньше можно, позже — ни-ни. Иди уже, Плюш, тебя тренер ждет.
Впрочем, за мои деньги Руслан Геннадьевич явно согласен еще подождать.
Плюшка вздыхает по-своему неудавшемуся маневру, но без особой печали — видимо, и сама понимала, что вряд ли прокатит, но попробовать-то стоило, и все-таки заходит в вольер.
— Спасибо, — негромко произносит Ветров, находясь за моим плечом.
Надо же, он знает это слово? И даже для меня его произносит! Какие удивительные события происходят в моей жизни.
— Это не ради тебя, — глухо отвечаю я и пытаюсь отодвинуться. Только и Ветров двигается за мной следом, будто моя тень.
— Я знаю, — Яр неторопливо качает подбородком, — но я правда тебе благодарен, Вик.
Иногда мне кажется, что его спокойствие меня доконает.
Рычащий и угрожающий Ветров, явившийся предлагать мне денег за мое увольнение из Рафарма, был мне понятен. Этот, затаившийся в тени змей, снова замысливший очередную мудреную интригу, не вызывает ничего, кроме острой паранойи.
Маруське в это время помогают первый раз облачиться в защитную экипировку. Подтягивают ремешок шлема под подбородком, подтягивает ремешки на плечах жилета. Я вроде и знаю, что первые занятия выстроены так, чтобы риск был сведен к минимуму, и все равно после случившегося с Ником у меня посасывает под ложечкой. Он ведь опытный всадник, а Маруська такая мелкая. А лошадь вот напротив — большая. Почему так?
— Жеребят не ставят под седло, это для них вредно, — замечает Ветров, отвечая на мой — к моему удивлению, озвученный вопрос, — не волнуйся, это очень спокойная лошадь. Других для детей не выбирают.
— Ты это на глаз видишь? — язвительно интересуюсь я. Яд подпускаю я напрасно, Маруська в сопровождении тренера подходит к лошади, спокойно подергивающей ушами, и довольно бойко протягивает к ней ладошку, стремясь прикоснуться к подрагивающему носу.
— Вообще я узнавал, — тоном выдающего чистосердечное признание преступника отвечает Ветров, — хотя на глаз тоже можно определить — насколько спокойно животное. Кони, по крайней мере.
— Потрясающая бдительность, — я скрещиваю руки на груди, пытаясь избавиться от озноба, что меня трясет. Стоять рядом с Ветровым и разговаривать оказывается слишком нервно.
— Ну что, мы поговорим? — мягко спрашивает Ветров, придвигаясь ближе. Еще ближе? Он и так стоял почти вплотную, а теперь я лопатками ощущаю, как задеваю его куртку. И не двинешься ведь никуда — впереди оградка вольера, вбок тоже не уйдешь — с этого места ракурс на Маруську лучше…
Хотя нет, все-таки он сдвинулся, будто одумался, встал рядом со мной, опустил руки на ту же оградку, как и я.
— Поговорим, — отстраненно откликаюсь я, глядя как мелкая в это время осторожно поглаживает свою гнедую красотку, выстраивая контакт, — точнее, давай ты поговоришь, а я послушаю, и сделаю вид, что мне не тяжело держать на ушах кастрюльку лапши. Или ты думаешь, что если Маруське наврал — я тоже поверю?
— Ты же знаешь, я не могу полностью отказаться от иска, — произносит Ветров без особого удивления моим словам, — я не смогу потом снова претендовать на установление отцовства. А подавал я его на эмоциях, после того как узнал, что ты от меня утаила сам факт Машкиного рождения. Я был чудовищно не прав, я понял.
Понял он.
Взял и понял.
Я с трудом удерживаюсь от язвительного вопроса — не случалось ли у него черпно-мозговых травм в это время. А то с чего бы такие осознания?
— Ветров, не трать красноречие, и эту волшебную дивную сказочку оставь кому-нибудь другому, — я крепче скрещиваю руки на груди, чтобы унять озноб, — Маруське ты голову задурил, мне не надо. У меня есть адвокат. И пока я в суде не увижу твое заявление об отзыве части иска — эта вся твоя восхитительная чушь про осознание и сожаление так и останется чушью.
— А после? — настырно донимает меня Яр. Вот ведь, актер недобитый. Оставил бы уже меня в покое.
— А какая разница? —я невесело пожимаю плечами. — После у тебя будет все: подтвержденное отцовство, график встреч — ну, или Маруська, которую ты у меня заберешь. Есть разница, буду ли я тебе верить?
Ветров отвечает не сразу. Сначала он молчит, глядя, как усевшаяся в седло Маруська неловко пытается держать спину и как её лошадь медленно бредет в поводу по кругу.
А потом он двигает свою ладонь так, чтобы будто невзначай коснуться моего мизинца своим. Самым кончиком пальца задевает мою кожу, а меня будто током покалывает от этого прикосновения.
— Ты ведь не поверишь, если я скажу, что разница для меня есть, так ведь? — будто уже приняв эту мысль, спрашивает Яр.
Нет. Конечно, нет. Это даже спрашивать не нужно — все видно по моему взгляду.
— Мне очень нужно, чтобы ты мне верила, Вик, — произносит Ветров, не дождавшись от меня ответа вслух, — пока я этого не добьюсь — я не смогу выполнить обещания, что дал сегодня Машуньке.
— К-какого это обещания? — эта внезапное заявление выбивает меня из колеи. И голос вдруг дает петуха, выдерживать его хладнокровным уже не судьба.
