Я молчу, барабаня пальцами по цветному буклету. Ужасно хочется попросить время подумать, но блин, сегодня среда, какое тут подумать, если да — значит, я должна уже сегодня начать собирать Маруське вещи на ночевку. Да и себе тоже.
Решу «подумать» — это будет точно «нет», и зачем в этом случае мурыжить Ника?
— Вик, — Ник произносит это терпеливо, будто разговаривает с упрямой маленькой девочкой, — скажи, чего ты боишься? Меня? Думаешь, я поедаю по ночам с субботы на воскресенье симпатичных девушек?
— Кто тебя знает, — я меряю его ироничным взглядом, — эта суббота часом не полнолуние?
— Я могу поклясться, что у меня на тебя куда более долговременные планы, — Ник целует меня в запястье, придавая взгляду еще больше откровенности, но потом все-таки добавляет, крепко сжимая в своих теплых пальцах мою ладонь: — А если серьезно, Вик? В чем наша проблема?
— Ты вообще уверен, что хочешь выходных с моей дочерью? — тихо спрашиваю я, внутренне отвешивая себе пощечину за неискренний ответ. — Маруська очень открытая, подвижная, шумная… И мы можем обдумать иные варианты…
И я смогу выиграть себе время. Хоть неделю бы еще… Вдруг — все-таки щелкнет?
— Вик, — Ник качает головой, твердо перебивая и мои сбивчивые возражения, и мои мысли, — я не хочу искать другие варианты.Видишь ли, если быть до конца ч я боюсь. Вдруг ты решишь, что я несерьезно к тебе отношусь? Вот эта вся новомодная чушь про «без обязательств» мне к черту не нужна. А ты нужна. С дочкой, с мамой, с тремя котами и крокодилом, если вздумаешь его завести.
— Ты говорил, что у тебя аллергия на кошачью шерсть, — ворчу я, хотя, если честно, замерла, цепляясь за эти слова.
Это вам не «девочка для сброса напряжения» — не так ли?
В конце концов, чем я рискую? Ник уже представлен Маруське как «мамин друг», и нанести ей травму этими выходными вряд ли удастся. А ей не помешает доза положительных эмоций — она все-таки хандрит. Получить долгожданного папочку — и тут же остаться без встреч с ним — оказалось слишком грустно для моей малявки.
Может, лошадки, которыми заклеен весь её девчачий дневник и забита галерея фоток в телефоне, смогут её порадовать?
Ну, а Ник, может быть, сможет порадовать меня?
В конце концов, должно же существовать в этой Вселенной лекарство, что заставит меня смотреть на Ярослава Ветрова и не испытывать к нему ничего, кроме отвращения.
Боже, как я хочу, чтобы Ник стал этим лекарством…
— Я заберу это с собой, ладно? — я закрываю рекламный буклет конного лагеря «Артемис» и твердо гляжу на Ника.
— Чтобы придумать, как отказаться? — Ник оказывается то ли чуть прозорливей, чем мне казалось, то ли чуть пессимистичней.
— Чтобы показать Маруське, — фыркаю я и поднимаюсь. В этот раз — я подхожу к нему уже сама, прижимаясь к гладкой дорогой ткани его серого костюма и касаясь пальцами лацкана пиджака, — ну, и чтобы хотя бы приблизительно спланировать наш заезд.
Кажется, в глазах у Ника загораются звезды.
И теплые пальцы ложатся на мою щеку и ведут по скуле, от виска к подбородку.
— Даже не верится, что ты согласна, — негромко произносит Ник.
Да мне самой в это верится с трудом, но сколько можно мурыжить взрослого мужика?
— Пойду-ка я поработаю, для разнообразия, — ворчу я, после еще одного короткого, но вдумчивого поцелуя, — а то меня обвинят в снижении твоей рабочей эффективности.
— Наоборот, — Ник тихонечко ухмыляется, но позволяет мне выбраться из его теплой хватки, — ты только вдохновляешь меня на трудовые подвиги. Пара поцелуев — и я встану из могилы, такой будет прилив сил.
— Ну, значит, сил до конца рабочего дня тебе хватит, — прикидываю я в уме количество поцелуев, — и срочных мер спасения не потребуется.
— Ну, если прибудет младший Такахеда — возможно и потребуются, — хмыкает Ник с шутливой грозностью, а потом, когда мои пальцы сжимаются на ручке двери добавляет: — я закажу нам коттедж. На все выходные.
— Спасибо, — я оборачиваюсь, запасаясь его теплым взглядом как оберегом. Пусть он придаст мне сил, что ли. В конце концов, рабочий день в самом разгаре, вдруг понадобится?
— Спасибо, что согласилась, — кивает Ник, и грозно хмурит брови: — марш работать! А не то придется тебя наказывать.
— Напиши список до выходных, как и за что будешь наказывать, я обязательно рассмотрю и скажу на что согласна, — я показываю Нику язык и все-таки сваливаю из его кабинета, натягивая на лицо самую деловую из всех моих физиономий.
О наших отношениях, впрочем, и так знает весь отдел. Уж больно много глаз можно собрать, даже когда по вечерам вместе спускаешься на парковку. Так что урожай заинтересованных взглядов из-за стеклянных стен кабинетов младшего звена я собираю хороший. И чего они, спрашивается, выглядывают? Признаки растрепанности и других последствий страстного соития на этом самом начальственном ковре?
Как будто мы с Ником настолько дураки, чтобы так рисковать рабочими местами. Десять минут пообниматься — это еще можно, это допустимо рамками регламентированных ежечасных перерывов. А что-то иное…
Ну нет, тут меня десять минут не интересуют, и не впечатлят.
Работа ждет меня — увы, ровно столько же, сколько её и было до того, как я ушла «на ковер» к начальству. Кучка не уменьшилась, как грезилось мне в волшебных мечтах. Хотя нет — не столько же. Из юридического отдела прилетает два письма на перевод, с пометкой «срочно» и фамилией генерального в реадресации. О, кстати, уведомление о выполнении задачи полетит и Козырю.
Ну, срочно так срочно. Работа есть работа, даже если её предполагается делать для Ветрова и его подчиненных.
Два часа до обеда пролетают незаметно. Настолько незаметно, что я бы и не заметила, что время прерваться, если бы сердобольная Алиса не потолкала меня в плечо.
— Не ждите, у меня два предложения осталось, — произношу я, оборачиваясь и протирая пересохшие глаза, — закажи бизнес-ланч на меня, пожалуйста.
— Трудоголизм — ужасная болезнь, — ворчит Алиса, но уходит, вместе с девчонками. Переводческий отдел быстро пустеет, в холле дотошная Анджела даже вырубает свет — в рамках экономии, конечно.
Ну и хорошо. Тем проще будет закончить — при минимуме стороннего шума.
Я добиваю эти чертовы предложения за десять минут. Еще десять — уходят на то, чтобы пробежаться по тексту писем глазами и переформулировать те места, которые получились уж слишком корявым подстрочным переводом.
Ладно, я быстро ем… Но это того стоило. Зато можно с чистой совестью самолично отправить Козырю уведомление о завершении его задания. Вот пообедает он и…
Телефон на столе начинает вибрировать под моей ладонью — я как раз к нему потянулась.
Эдуард Александрович…
