Козырь ведь говорил, кто-то очень старательно маскирует следы сливов, и вирус, что подтирал следы приходов и уходов, выключал камеры в нужное время, наверняка в системе и вправду был. И сегодня сервера нам кто-то повесил, и переводческий отдел опять пытались парализовать, и почему-то нашему менеджеру по персоналу было не очевидно, что работать можно и без программ…
— Не сложно, наверное, было найти то, что сам же и запустил, — с холодной улыбкой роняю я, пока паранойя одолевает меня с новой силой, — а ты там точно ищешь следы вируса, Павлик? Или на ходу их рисуешь? Хорошо рисуешь? Никто не подкопается?
Паршивый из него артист. По крайней мере оскорбленное достоинство он отыгрывает из рук вон плохо. Я бы поставила ему крепкую двоечку. Так, а что он там прикрывает ладошкой?
— А флешка в портах моей клавиатуры ужасно необходимо для следствия? — уточняю я, поворачиваясь к Василию Ивановичу. — Или для меня одной секрет, что с флешки можно запустить любую программу, в том числе и не ту, которая необходима для проверки?
— Виктория, Виктория, — с терпеливой мягкостью вздыхает Козлевский, — зря вы пытаетесь сейчас бросить тень подозрения на Павлика, он у нас давно, проверенный человек. А вот вас я попрошу взять свои вещи и пройти за мной.
Нельзя, черт возьми, мне сейчас никуда проходить.
Я это понимаю, так явно, как и то, что начальник охраны у нас тоже та еще темная лошадка. Ну, не может он настолько нарочито игнорировать регламент той же информационной безопасности, согласно которому за флешки не просто увольняют, но еще и иск впаивают за разглашение секретной информации.
Мысли в моей голове перескакивают с места на место, пытаясь выстроить верный алгоритм.
Как только я выйду из кабинета — Павлик сотрет с флешки свои отпечатки влажной салфеточкой, и это будет уже моя флешка, доказательство, обнаруженное, скажем в моей сумочке. А у нас наверняка жуткий трэш с системами видеонаблюдения, раз все сервера висят…
— Виктория, вы что, хотите, чтоб я позвал охрану вас проводить? — о, в ход пошли угрозы. Мне еще сильнее расхотелось куда-либо проходить с Василием Ивановичем.
— Вызывайте, — устало огрызаюсь я, в уме уже прикидывая, как могу выкрутиться.
Нужен какой-то свидетель, который зафиксирует ситуацию со стороны, вместе с ним мы возьмем эту флешечку и отобьем её до того, как Павлик уничтожит на ней следы своих пальчиков, и кого же я в этом случае могу сейчас вызвать?
Анджелу — точно нет.
Это настолько не вариант, что даже смешно. Тем более — вся эта история с моим пропуском… Шевелится у меня в голове одно мутное подозрение, и теперь черт его разберет, как его доказать.
Была ли проверка пропусков, кто мне теперь расскажет? И какая жалость, что у этого действа не было свидетелей, кроме Кристины. И случайно ли была только она?
Может, пойти по легкому пути?
Телефоны мы с начальником охраны достаем одновременно.
Вот только увы — если у Василия Ивановича все отлично, и он деловито командует кому-то: “Ваня, поднимитесь-ка к Виктории Андреевне”, у меня все гораздо хуже.
Козырь не только отсутствует на рабочем месте, но “вне зоны доступа”. Да что за неведомая хрень у него происходит? У него тут вообще-то фирма в сложное положение поставлена, хакеры атакуют, а его нет и даже не брезжит на горизонте.
Да мне тут не только вирус, мне тут три убийства пришьют такими темпами. Тем более что, судя по всему — с этой инсценировкой повозились, или так случайно вышло, что вирус активировался именно вчера и именно тогда, когда я была вне поля зрения камер?
— Не хотите вы по-хорошему диалог выстраивать, Виктория, — печально сетует начальник охраны.
— С вами не выстроишь, — холодно парирую я и тут же запоздало припоминаю, что у меня все-таки есть человек Козыря, который годится мне в доверенные лица и по возрасту, и по опыту.
Впрочем, Артема Владимировича я набрать и вызвать не успеваю. В дверь моего кабинета деловито стучат.
Охрана? Так быстро поднялась?
По просиявшему лицу Василия Ивановича я понимаю — да, судя по всему, это таки рабочий вариант. Поднимались ли? Или в холле стояли цепными псами, поджидаючи команды от хозяина?
Дверь открывает он.
Он же и пропускает в мой кабинет высокого мужчину в черном.
С белой фарфоровой чашечкой в руке!
— Ты сказала, что не можешь дойти до кофе-машины, — по губам Яра змеится вкрадчивая, такая обольстительная улыбка, — я смог. И как хочешь теперь с этим и живи, Викки.
Боже. Боже, спасибо, это даже лучше, чем Артем Иванович. Хотя вот помощью Яра сама я, наверное, воспользовалась бы в последнюю очередь. Может быть, когда уже было бы слишком поздно. А сейчас — он сам пришел!
Ветров тем временем останавливается, окидывая взглядом весь мой кабинет, включая меня — бледненькую и зелененькую, хорошо я точно не выгляжу, — Павлика в моем кресле и какого-то резко посмурневшего Василия Ивановича.
— И что же у нас тут происходит? — не торопливо и уже гораздо более формально интересуется директор по юридическим вопросам. Да-да, не Ярослав Олегович, не мой бывший муж, а конченый юрист с блестящим послужным списком. Лицо крупной компании.
Кажется, это ему сейчас Василий Иванович будет рассказывать про заинтересованные лица.
А я…
А я с удовольствием посмотрю. И послушаю.
Тишина, царящая в моем кабинете, настолько абсолютна, что даже неровное дыхание Павлика очень хорошо слышно. У кого-то сейчас сердце провалилось куда-то в район прямой кишки, и отчаянно пытается не выпасть из ближайшего отверстия. Все-таки все верно я понимаю.
Ветров заинтересованно приподнимает бровь, упирается взглядом в это “самое слабое звено” и шагает к нему.
— Пошел вон, — это Ветров произносит вроде бы спокойно, но Павлик испаряется из моего кресла так быстро, будто его там и не было. Флешку он при этом забыл. Восхитительно.
— Садись, Викки, — Ветров мягко дергает кресло за спинку и двигает его ко мне. Тон у него непреклонный, да, если честно, не так уж мне и хотелось спорить. А вот попросить попкорн — очень хочется.
Даже если ничего у нас не будет, даже если мне сегодня собирать свои вещички в коробочку, я не верю, что Яр сдаст меня без боя.
В его-то две недели?
Он мне кофе притащил, лишь бы вырвать пару лишних баллов, а тут это...
— Виктория Андреевна, идемте, нас уже ждут, — с натянутой гримасой фальшивой доброжелательности требует наш волшебный безопасник, — и ваше неподчинение ничем хорошим для вас не закончится.
— Можно подумать, подчинение закончится хорошим, — устало отрезаю я, — вы мне промышленный шпионаж пытаетесь приклеить, Василий Иванович.
— Вика, сядь, — тон Яра вроде бы даже и не напрягается, но я очень явственно ощущаю его раздражение. Иду, иду, повелитель!
