Многозначительная пауза договаривает за Эдуарда Александровича. Для японцев же лучше, чтоб у них нашлось.
— Эдуард Александрович, я вам нужна при переговорах? — загоняю в угол ревнивую идиотку, натягивая на лицо деловое выражение.
С одной стороны — это немного нагло, влезать в разговор, с другой стороны — ожидать, пока на меня обратят внимание, мне уже надоело.
— Вы были мне нужны для обсуждения компенсации, — задумчиво откликается Козырь, — с Кадзу я разберусь с глазу на глаз.
— Я бы занялась сейчас работой своего отдела, если это возможно, — вот как отсигнализировать боссу взглядом, что мне сейчас нестерпимо хочется уйти куда подальше. Лишь бы не видеть Яра и не думать, сколь много места в его голове сейчас занимает Кристина.
Козырь пристально смотрит на меня, снова тянется к своему планшету, что-то проверяет.
— Да, Вика, работа моих людей в вашем кабинете закончена, — он коротко покачивает головой, — вы можете идти. Вопрос вашей компенсации я обдумаю на досуге. Только, пожалуйста, лучше изучите регламент безопасности для руководящего состава. Мне сыграла на руку ваша наивность в некоторых вопросах, но впредь…
— Я поняла, — я опускаю ресницы, мысленно выбирая себе способ казни, гарантированный мне в случае дальнейшей промашки.
И никаких больше пропусков в чужие руки. Даже подержать.
К моему удивлению, Яр догоняет меня в холле.
— Вы уже договорили?
— Потом, — Ветров кратко дергает подбородком, — Эду не терпится содрать сорок шкур с Такахеды, а я слишком зол на него, чтобы вести хоть какой-то диалог.
— Ну да, ну да, — скучающе откликаюсь я, раздраженно тыкая в и без того весьма чувствительную кнопку вызова лифта.
И почему у нас нет, как в той Японии, комнаты с боксерскими грушами, на которых отпечатаны фотографии руководителей предприятий. Ух, я бы оторвалась на кое-ком.
— Вика, ты ведь на меня злишься, да?
Мне отчаянно хочется ему по аплодировать, стоя, за такую смелую гипотезу.
— Почему ты на меня злишься, Ви?
А нет, стоп, аплодисменты отменяются, прозрение не случилось. Ну что вы, господа, я все понимаю, все так непонятно…
— Ветров, ты бы хоть вид делал, что тебя не парит факт измен твоей бывшей невесты, — огрызаюсь я неохотно, — а то уже даже я сочувствую твоей скорби по твоим поруганным чувствам.
— Чувствам? — Яр приподнимает бровь, но я не собираюсь на это любоваться. Лифт уже приехал! — Ви, ты меня ревнуешь? — второй раз меня нагоняют уже в кабине. Курьер в желтой кепочке заинтересованно косится в нашу сторону. Согласна, Ветров как всегда перебирает, навис надо мной, глазами своими бесстыжими на меня вовсю таращится.
Да еще с каким азартом, кажется, ему внезапно оказывается приятна мысль, что я действительно могу его ревновать к кому бы то ни было.
— Нет, — огрызаюсь я, не собираясь делать больше ничего, кроме как отрицать очевидное, — просто размышляю, кому ты завещаешь сорок килограммов своих рогов. Чур, я в очереди первая, мне полагается моральный ущерб.
— Что же ты с ними будешь делать?
Смеется. Он еще и смеется, глядя мне в глаза! Я снова начинаю тосковать без своей сковородке. Но её как всегда нет рядом в сложную ситуацию.
— Повешу на стену, буду наслаждаться этим потрясающим зрелищем, — категорично отрезаю я, скрещивая руки на груди, — должно же мне что-то остаться на память о наших двух неделях.
Это я брякнула больше от досады. И быстро пожалела — потому что веселья в глазах Яра резко поубавилось. Забыл, да?
Курьер сваливает из кабины лифта, никого нового не заходит. Ну и замечательно!
— Я не оплакиваю верность Кристины, Ви.
Я фыркаю. Да-да, милый, очень на это похоже.
— Я просто вспоминаю, что я тогда думал… — Яр болезненно морщится, — о тебе, о Кристине… Я был такой идиот, если честно.
— Ты, конечно, думаешь, что ты изменился? — елейным голосочком уточняю я. Ну, а что поделать — никак не могу удержаться!
Лифт наконец-то прибывает на нашу станцию.
— Я и до сегодняшнего дня знал, что ты — единственно верный выбор, который я сделал в своей жизни, — голос Ветрова заставляет меня остановиться и обернуться к нему, — а сегодня понял это совершенно ясно. Вся и проблема, что из-за меня у нас нет будущего. Пока я тратил время на… проходные варианты, ты пыталась преодолеть то, что я для тебя устроил. А теперь — у нас есть только две недели и моя идиотская надежда, что ты все-таки захочешь продлить мой срок.
Я досадливо прикусываю губу. Где потерялся мой цинизм, который всегда синхронным комментатором отпускал язвительные замечания к каждому слову этого мужчины. Тот, кто заставлял меня ему не верить. Вот только в его глазах я и вправду не вижу ни скорби, ни печали, ни фальши.
Может быть, он просто научился мне убедительно врать?
— Две недели, Ветров, — язвительность выкручиваем на максимум, тепла на минимум, — и это при условии, что ты принесешь мне справочку, что любовные утехи с тобой не грозят мне никакими неприятностями. Надо было сразу спросить, да кто ж знал. Без справочки тебе придется только много спать по ночам. В своей квартире.
Эй, кто тут хочет мне сказать, что я — вредная коза? Ой-вэй, вы-таки совершенно правы!
39. Неожиданная капитуляция
К моему счастью и личной радости всего отдела — работа сервера все-таки восстановлена и заняться делом можно вплотную, без всяких там "потерь в эффективности".
Ну и хорошо, меньше времени остается на такие бессмысленные вещи как ревность. Долой Ветрова из моей головы! Пусть там думает о ком хочет, а я подумаю о том, как бы мне его подольше помурыжить. В отместку!
— Да-да, войдите, — реагирую на стук в дверь я уже на автомате, а вот вынырнуть из проекта получается с куда большим трудом.
Правда, когда я вижу, кто именно ко мне явился — у меня это все-таки получается.
Анджела. В компании того самого парня, позволившего Яру «выяснить пару вопросов» у Козлевского. Его поставили пронаблюдать, чтобы Анджела просто собрала свои вещи и ничего не испортила попутно.
— Извините за беспокойство, Виктория Андреевна, она очень просила дать ей с вами поговорить перед тем, как я провожу её на выход, — охранник недовольно мнется с ноги на ногу, — я подумал, спросить у вас, есть ли у вас такое желание? Если нет — то я её уведу, чтоб она вам не мешала.
В тоне у парня смутная опаска — он, кажется, прикидывает, что будет делать если цель «разговора» у Анджелы та же, что и у Яра.
