Перед глазами почему-то зарябило, я заморгала и почувствовала, как по щекам скатились слезинки. Все это время я смотрела на Сольгера. Смотрела и когда конвой еще до нас не дошел, и когда солдаты, даже не глядя по сторонам, проходили мимо, и когда они уже скрылись за очередным поворотом. А когда он все же отмер и попытался что-то сказать скрылась за калиткой.
Слезы хлынули из глаз нескончаемым потоком. Ну, что за день-то такой сегодня! Я с силой надавила ладонями на глаза в тщетной попытке остановить льющиеся слезы. Но это не помогало: плакали ведь не глаза, плакало и рвалось на части мое глупое сердце.
Я не хотела, чтобы меня сейчас кто-то увидел, а потому побежала в сенник, плюхнулась на ароматное сено и сжалась в комочек в надежде, что здесь я смогу переждать ту душевную бурю, что сегодня так внезапно на меня обрушилась.
Глава 9
Следующие несколько дней прошли в домашних хлопотах. Для меня же они ознаменовались тем, что я узнала о себе столько нового, что тошно было даже думать об этом. Все просто: я решила поподробнее узнать, что же за слухи распускает обо мне Мира по городу. Подумала, что, мол, если осведомлён, то значит вооружён. Ну, что я могу сказать: кто хочет узнать, тот узнает... На свою голову. В моем случае, на эту самую голову каждый день выливалось столько помоев, сдобренных досужими домыслами, явной клеветой и просто дикими выдумками, что не будь я той, о ком слагались все эти легенды, то, пожалуй, даже поверила бы хотя бы в часть выдуманного.
В общем, из маленькой меня Мира с успехом лепила такое подлое, хитрое и злое чудовище, что становилось по-настоящему страшно. Однако, самое интересное, что при всём при этом все остальные, кто хоть как-то меня поддерживал, даже моя собственная семья, представлялись ею не как пособники Темного Бога, коей она меня и рисовала, а как жертвы моего влияния. Помыслы которых прояснятся, как только исчезнет источник зла в моем лице.
Вот так все просто: нужно сжечь подлую ведьму, то есть меня, и все сразу станет хорошо, а те, кто сейчас против этого священного для каждого богобоязненного человека действа, после акта сожжения ещё и спасибо скажут, так как наконец смогут мыслить без влияния поганой ведьмы.
В общем, тушите свет, товарищи.
Общая обстановке в доме тоже накалялась. Вейла, к примеру, уволилась и ушла жить к своей двоюродной сестре. Эльмира, судя по всему, тоже была к этому близка и до сих пор не ушла лишь потому, что не имела родственников в Шалеме. А вчера наш местный молочник отказался продать маме коровьи сливки, из которых мама хотела сделать так полюбившийся всем сливочный мармелад, или по-староземному панна-котту. Решила так намекнуть мне, что пора уже открывать Лейму, ведь, на диво, соседи все уже открылись и торгуют, не смотря на все невзгоды, что сейчас свалились на плечи шалемцев, да заодно и нас с домашними немного подбодрить и порадовать хотела. Намекнула.... Порадовала...
Конечно, мне она ничего не рассказала, но я услышала, как она в возмущении жаловалась об этом Кириму. А я подумала, что если так пойдёт и дальше, то скоро всем нам придется жить чуть ли не на осадном положении. И ждёт нас всех не жизнь, а сказка. Страшненькая правда, но да как есть.
Вот с такими тяжелыми думами я и пришла с ужином к Саргайлу.
- Привет, красавица! Чего нос повесила? - На удивление бодро и даже весело спросил парень.
- А ты чего такой веселый? - С невольным подозрением спросила я в ответ. А удивляться было чему, так как молодой вояка, не смотря на все мои старания, с каждым днём взаперти становился все более раздражительным и подавленным.
Он почему-что смутился, не решаясь мне что-то ответить, а потом решительно пригладил волосы и сказал:
- Сегодня ночью я уйду.
- В смысле? - Опешила я от такого заявления. - Куда это ты собрался? У нас если хочешь знать полный город солдат и комендантский час! - Искренне возмутилась я.
- Я знаю, Лейла.
- И? Что за странные заявления? Да ты и ходить-то более-менее начал только вчера! О каком "уйду" вообще может идти речь?
На несколько минут повисло напряженное молчание, во время которого мы буравили друг друга взглядами.
- Лейла, - наконец, заговорил он. - Неужели ты считаешь меня на столько безрассудным и даже глупым, что думаешь, что я всего не взвесил и не продумал? - От этих слов я смутилась и опустила глаза.
"А ведь действительно, почему я отказываю Саргайлу в благоразумии?" И сама же себе ответила: "Потому что боюсь за него... и за себя." Как это ни странно звучит, но именно сейчас он был для меня неким якорем, предметом неусыпной заботы, который не давал окончательно впасть в уныние. Конечно, вокруг меня были и другие люди: мои родные, например. Которые меня поддерживали и слова дурного не сказали в связи с тем, что сейчас творится в городе. Однако якорем почему-то стал этот, по сути, чужой человек. Возможно по тому, что ощущался мной, как некто более объективный нежели мои близкие, что ли, тот, кто до сих пор верит мне и в меня.
Возможно, я слишком сильно сгущаюсь краски, однако, за те годы, что я находилась в этом мире, я привыкла к тому, что вокруг меня спокойная, даже счастливая обстановка, что люди относятся положительно и уважительно, да элементарно привыкла, что на меня смотрят доброжелательно! А сейчас все так резко изменилось, что не сказаться на моем мироощущении и самооценке просто не могло. Я буквально кожей чувствовала, что мир вокруг меня рушится, оставляя меня посреди полуразрушенных стен под перекрестием недоверчивых и ненавидящих взглядов. Все изменилось слишком резко, чтобы я успела морально подготовиться и нарастить внутреннюю броню.
И вот сейчас Саргайл, человек, ставший для меня неким кусочком того, прежнего мира, собрался уйти и оставить меня одну. Понимание этого буквально пронзило меня от макушки до пяток. Желание остановить парня и никуда не пускать было таким сильным, что мне с большим трудом удалось взять себя в руки и элементарно не повиснуть на нем, сжимая руками и ногами. А ещё я поняла, что не вправе его удерживать, как бы сильно мне этого не хотелось. У каждого своя дорога, и он уже встал на свою.
- Да, ты прав, прости. - Опустив голову, тихо ответила. - Я ... Просто я волнуюсь. Я не хотела... - Уже почти шептала я в конце.
Откуда ни возьмись на глазах навернулись слезы. И что это со мной? Наверное, и правда, пора уже лечить нервы.
- Лейла, - тут же смягчился Саргайл, и прижал меня к здоровому боку. - Все будет хорошо. У нас с Киримом есть отличный план, как покинуть город. А там старик знает одну потайную бухточку, в ней капитана с небольшой шхуной, который поможет мне добраться до ближайшего эльмирантийского порта.
- Кирим знаком с контрабандистами? - Удивилась я.
Потому что никем иным подобный капитан, что ходит на юркой шхуне и прячет ее в потайной бухте, быть просто не мог. Это я, живя в портовом городке Эльмирантии не один год, уже хорошо понимала. Нет, может, где-нибудь в Турании это и считается вполне нормальным: иметь свою потайную бухточку, не зарегистрированный кораблик и такой же не зарегистрированный груз, который туда постоянно поступает, но у нас все не так. Хотя все прекрасно знают, что есть у нас и контрабандисты и такие вот бухточки. Знают, что есть, но не знают где и кто.
