Соотношение серебряного и бумажного рублей все время менялось, в сторону уменьшения стоимости ассигнаций. В 1800 году бумажный рубль давали 55 копеек серебром. В 1812 году, накануне войны с Наполеоном, — 35, а в 1825 г., в год восстания декабристов — 30 копеек серебром.
За все старались платить ассигнациями-цидулками, а дорогое серебро придерживать и копить. Тем более серебро не подделаешь. Ассигнации же были дешевы, и подделать их было легко. Купюры в 25 рублей легко переделывались в ассигнации достоинством в 75, переписывая двойку на семерку. Подлинность бумажных денег удостоверялась подписями сенаторов, ставившимися на купюрах, и лишь с 1787 г. — подписями чиновников банка. Эти подписи тоже легко подделывали.
Наполеон Бонапарт перед нападением на Россию велел напечатать фальшивых ассигнаций, по одним данным, на 100, по другим, — даже на 200 миллионов рублей. То-то французы за все щедро расплачивались русскими деньгами!
Сам масштаб подделки показывает, как плохо были защищены ассигнации. Часть фальшивок распознавали легко, потому что их печатали люди, плохо знавшие русский язык. И на купюрах вдруг красовалось: «обманывается на серебро». Или наполеоновские фальшивомонетчики ленились ставить на купюрах разные номера и серии
[123]
. Но иногда фальшивомонетчики старались на совесть.
В 1824 году в России издали манифест о том, что все фальшивые деньги уже изьяты. Оставшимся можно верить, они настоящие! Но некоторые фальшивые купюры ходили до 1849 года, до изъятия из обращения всех ассигнаций. Они были практически не отличимы от подлинных, только современными средствами можно их распознать.
Мне доводилось спрашивать специалистов: есть ли у них уверенность, что все хранящиеся в музеях купюры — подлинные? Такой уверенности у них не было...
Подготовка Наполеона: армия
В течение всего 1811 года Наполеон открыто готовился к походу на Россию. Во всех подвластных ему государствах шли усиленные рекрутские наборы. Численность Великой армии называют разную, от 570 до 640 тысяч человек. Еще больше колеблются оценки численности армии, непосредственно вторгшейся в Россию 12 июня 1812 года: от 360 тысяч до всех 6102
[124]
. Крайние оценки как правило, неверны. Кроме того, хорошо известно, что прусская и австрийская армия не участвовали в походе на основную часть русской территории.
По мнению большинства историков, около 200 тысяч солдат и офицеров находились в Испании, охваченной народной войной. Число солдат, разбросанных по гарнизонам в Европе, называют от 80 до 90 тысяч человек. Еще от 90 до 140 тысяч человек вошли в Россию уже после основной части, в июле - августе 1812. Еще 100 тысяч были в Национальной гвардии Франции, которая по закону не могла воевать за пределами Франции.
Этим цифрам уже можно верить, разброс не так велик.
Тем более, очень расходятся оценки национального состава Великой армии. Численность собственно французов оценивается «вилкой» от 150 до 300 тысяч человек. В их число входили бельгийцы и голландцы.
Итальянцев называют от 50 до 70 тысяч.
С немцами сложности, потому что немцы как единая нация еще не сложились. Жители разных земель вовсе не считали друг друга дорогими сородичами, а диалекты расходились настолько, что жители Баварии и Вестфалии говорили друг с другом на французском языке.
Было же 20-27 тысяч солдат из Баварии, 20-25 тысяч из Саксонии, 15-25 из Вестфалии, 9-16 тысяч из мелких германских государств. Численность войска из герцогства Варшавского оценивают от 80 до 110 тысяч человек. Хорватов — 3500, испанцев — 4-5 тысяч, и португальцев — около 2 тысяч. Испанцы и португальцы были в основном насильно завербованные.
По союзному договору Швейцария выставила 10-15 тысяч солдат, среди которых были люди разных национальностей. Австрия выставила до 30 тысяч, Пруссия — 20 тысяч солдат. Но войска Австрии и Пруссии сражались отдельно, под командованием своих командиров, и выполняли особые задачи.
Из вторгшихся в Россию до 70 тысяч составляла кавалерия.
Подготовка Наполеона: союзники
Любимая байка наших квасных патриотов: что Наполеон привел в Россию «сборную Европы». Точнее будет сказать, он очень хотел бы ее привести. 14 марта в Париже заключен секретный Франко-австрийский союз, по которому Австрия должна участвовать в любой войне Франции на ее стороне.
Как говорят, не успели высохнуть чернила на договоре, как его содержание было известно в России. Самое поразительное — текст договора не был известен даже австрийскому послу Штакельбергу! Этот текст Александр I показал ошарашенному послу и спросил: собирается ли император Австрии «ломать комедию» или действительно воевать? Если воевать — Российская империя двинет против Австрии шесть дивизий, не считая Дунайской армии, и найдет способ усилить недовольство венгров и их желание отделиться от Австрии.
Австрийцы предпочитали «ломать комедию», и не потому, что смертельно испугались Александра. Воевать с Россией им совершенно не хотелось. В июле 1812 года они разорвут с Россией дипломатические отношения, но посол Штакельберг не уедет в дорогое отечество, а поедет «лечиться на воды». Австрийская же армия — корпус Шварценберга пошел на Украину, в район Луцка, и там стоял в почти полном бездействии всю войну до 30 января 1813 года. А тогда перешел на сторону России. 9 февраля 1813 г. Шварценберг сдал русским войскам Варшаву без единого выстрела, тем самым сорвав план Наполеона задержать движение русской армии на территории Польши.
Австрийцев «окучивали» сами русские, а вот пруссаки прислали в Петербург генерала Шарнгорста. 17 октября 1811 года Шарнгорст подписал с Барклаем-де-Толли и Н. Румянцевым секретную прусско-русскую конвенцию. Шарнгорст старался передвигаться по Петербургу чаще по ночам, но французские агенты его опознали. Наполеон действовал мгновенно: посол в Берлине тут же предъявил королю Пруссии ультиматум: или он отказывается от уже подписанной конвенции, или Наполеон двигает войска.
Король не ратифицировал конвенцию Шарнгорста-де-Толли, и 24 февраля 1812 год подписал с Францией договор о военном союзе и военную конвенцию. Король Фридрих-Вильгельм III даже издал указ о запрете ввоза в Пруссию русских товаров. А в Петербург послал гонца, который просил сохранить в силе конвенцию и... остался в русской столице. Не стал возвращаться в полуоккупированную Пруссию.
Еще одна любимая некоторыми байка. Утверждая, что европейцы иррационально «ненавидят» Россию, Пушкин заявляет:
