Если военная судьба мне не улыбнется, я скорее отступлю на Камчатку, чем уступлю свою территорию или подпишу в своей столице соглашение. Даже если это и будет так, все равно это соглашение станет лишь временной передышкой»
[125]
.
Император разговаривал с Коленкуром по-французски. Коленкур с Наполеоном, естественно, тоже. Речь императора Александра I дважды устно передавалась, потом переводилась, может быть, что-то и ускользнуло. Но главное ясно предельно.
Коленкур считал, что Александр I прав: Россию можно разбить, но невозможно завоевать. Наполеон же был уверен: война, как и в 1806-1807 годах, пройдет вблизи западных границ. Одно-два больших сражения, и новые Аустерлиц и Фридланд повлекут за собой новый Тильзит, — но уже с гораздо более тяжелыми последствиями для России.
Наполеон верил и в то, что помещики, если начнется война, «испугаются за свои поместья и заставят Александра, после удачной для нас битвы, подписать мир». Это тоже было сказано устно и приведено Коленкуром в своих записках по-французски. Но смысл несомненен: Наполеон не верил в возможность народной войны
[126]
. Странно — ведь в Испании это уже произошло.
На грани: Россия
В 1810 году военным министром стал Барклай-де-Толли. Он исходил из того, что новая война с Французской империей неизбежна, и активно к ней готовился. Планов было два: оборонительный, по которому планировалось воевать в треугольнике Рига-Минск-Киев. Что враг дойдет до Москвы, никому и в голову не приходило.
Наступательный план, на котором настаивал князь Петр Багратион, видел будущую войну почти как кампанию 1806-1807 годов: на территории Пруссии и Польши
[127]
.
В любом случае, планировалось использовать армию, но даже «оборонительный» вариант почти не предусматривал вводить в бой ополчение. Тем более никому и в голову не приходило, что война может и должна быть народной. Тем, кто планировал войну, участие в ней русских туземцев виделось как участие «народа», дающего рекрутов и снабжающих армию продовольствием и фуражом. Самостоятельная роль туземного населения России представлялась этим людям как нечто неприятное, нежелательное и глубоко антипатичное. Почти как русский вариант беготни санкюлотов по длинным московским улицам.
Александр мог попугать Наполеона перспективой русской герильи. Наполеон не испугался, потому что не верил в такое. Сам Александр, судя по всему, очень даже верил. Но русской герильи и он совершенно не хотел.
Часть IV.
СПАСЕНИЕ РОССИИ
12 июня силы Западной Европы перешли границы России, и началась война, то есть совершилось противное человеческому разуму и всей человеческой природе событие. Миллионы людей совершали друг против друга такое бесчисленное количество злодеяний, обманов, измен, воровства, подделок и выпуска фальшивых ассигнаций, грабежей, поджогов и убийств, которого в целые века не соберет летопись всех судов мира и на которые, в этот период времени, люди, совершавшие их, не смотрели как на преступления.
Граф Л. Н. Толстой
Глава 1.
КАК НАПОЛЕОН СПАС РОССИЮ
Гроза двенадцатого года
Настала - кто тут нам помог?
- Остервенение народа,
Барклай, зима иль русский Бог?
А.С. Пушкин
Мифы и реальность войны 1812 года
9 мая 1812 Наполеон выехал в Дрезден, где провел смотр вассальным монархам Европы. Из Дрездена император отправился к «Великой Армии» на реку Неман, разделявшей Пруссию и Россию. 22 июня Наполеон написал воззвание к войскам, в котором обвинил Россию в нарушении Тильзитского соглашения и назвал вторжение Второй польской войной. Почему такое странное название? Одни историки считают, что он хотел привлечь на свою сторону поляков. Другие — что маскировал свои настоящие цели. Во всяком случае, войска повиновались, но смысла приказов почти не понимали. Если война польская — зачем надо идти на Россию? Даже близкие к императору французские маршалы не все понимали смысл и цели вторжения в Россию.
Наполеону приписываются слова: «Если я возьму Петербург, я ударю Россию по голове. Если возьму Киев, то схвачу ее за ноги. А если возьму Москву, то поражу Россию в сердце».
Если это и было когда-то сказано, то к плану кампании не имеет никакого отношения. К тому же это могло было сказано не ранее июля, когда война шла уже месяц. И вообще Наполеон не собирался двигаться так далеко.
Незадолго до вторжения он говорил Меттерниху: «Торжество будет уделом более терпеливого. Я открою кампанию переходом через Неман. Закончу я ее в Смоленске и Минске. Там я остановлюсь».
Французский император рассчитывал на поражение российской армии в генеральном сражении. И на то, что сможет удерживать западные губернии России так долго, как ему этого захочется.
Начало нашествия
В 2 часа ночи 12 июня 1812 года Наполеон приказал начать переправу на русский берег Немана через 4 наведенных моста выше Ковно. В б часов утра 12 июня 1812 года авангард французских войск вошел в российский Ковно (современный город Каунас в Литовской Республике). Переправа 220 тысяч солдат французской армии (1,2, 3-й пехотные корпуса, гвардия и кавалерия) под Ковно заняла 4 дня.
17-18 июня около Прены (современный Prienai в Литве) немного южнее Ковно Неман перешла другая группировка (79 тысяч солдат: 6-й и 4-й пехотные корпуса, кавалерия) под командованием пасынка Наполеона принца Богарнэ.
18 июня еще южнее, под Гродно, Неман пересекли 4 корпуса (78-79 тыс. солдат: 5-й, 7-й, 8-й пехотные и 4-й кав. корпуса) под общим командованием брата императора, Жерома Бонапарта.
Севернее Ковно, под Тильзитом, Неман пересек 10-й корпус французского маршала Макдональда.
На юге от центрального направления со стороны Варшавы реку Буг пересек отдельный австрийский корпус Шварценберга (30-33 тыс. солдат). Он подчинялся своим генералам.
Был ли план? И чей?
Русскую армию трудно назвать и малочисленной, и слабой. При общей численности войск в 360-380 тысяч человек, из них 60-70 тысяч кавалерии, 35-40 в артиллерии при 1600 пушек. Да еще 100-110 тысяч казаков и 105 тысяч гарнизонных солдат.
Если бы эта силища была бы сконцентрирована в одном месте, можно было бы и попытаться разбить Наполеона в чистом поле. Но армия была разбросана, потому что прикрывала всю громадную Западную границу Российской империи.
