В одном из селений, задобрив подарками его обитателей (нам рассказали, были они будто бы «людоедами-карибами»), добыли еды на дорогу и вместительные глиняные кувшины для пресной воды. Судя по некоторым признакам, местные жители уже имели дело с европейцами, ибо мы увидели у них, к своему удивлению, сапожное шило с острием и с рукояткой и ушком. Самостоятельно изготавливать такие они не умели.
Выйти в море оказалось непросто. Мощная приливная волна и встречный ветер относили суда назад; якорей не было, а заменявшие их камни волочились по дну. Стараясь придерживаться левого берега, перед рассветом двадцать шестого августа бригантины вышли между двух островов в Атлантический океан и взяли курс на север. Мы хотели добраться до одного из испанских поселений на островах или побережье в Карибском море.
Среди нас не было моряков-профессионалов, не было на судах ни карт, ни компасов, ни других навигационных приборов. Однако погода благоприятствовала плаванию. Море было на диво спокойное, за все время не выпало ни единого дождя, и мои люди, привыкшие к тропическим ливням, приняли это за «особую милость божию». Днем шли в виду берегов (они были разорваны множеством речных устьев), а когда смеркалось, держались от них подальше, чтобы ненароком не разбиться о скалы.
В последнюю ночь августа бригантины в темноте потеряли друг друга. «Виктория» — большая из них, на которой шел я, оказалась втянута одним из течений сквозь коварную Пасть Дракона в бурлящий котел залива Пария. Только через семь суток судно выбралось из этого адова закоулка и поплыло на запад вдоль северного побережья материка. Через два дня мы пристали к расположенному на острове Кубагуа испанскому поселению Новый Кадис. Там, к нашему удивлению, мы застали и малую бригантину — «Сан-Педро», прибывшую двумя днями раньше.
* * *
В сентябре сорок второго года я, Карвахаль, Сеговия и другие участники похода перебрались на остров Маргарита, где находились еще и в октябре из-за того, что некоторых из нас подвергли допросу местные отцы-инквизиторы. Мне стоило огромных трудов отвечать на их вопросы, не выдавая своего истинного интереса.
В октябре нам вместе с Сеговией на попутном судне удалось отправиться в Тринидад, лежащий на южном побережье острова Фернандина. Там мы наняли корабль, чтобы плыть в Испанию. Двадцать второго ноября прибыли в Санто-Доминго и уже оттуда отправились в Старый Свет.
Прибыв в Испанию, я сразу же взялся за подготовку новой экспедиции. Удалось выхлопотать себе королевский патент на право завоевания и колонизации открытой страны, и меня произвели в её будущие правители. Однако, в коронных канцеляриях в борьбе с чиновниками-казнокрадами пришлось столкнуться с трудностям куда более серьезными, чем доселе довелось испытать на Амазонке.
Снаряжение экспедиции продвигалось медленно. Не хватало людей, воинского вооружения, провизии. Я чувствовал, что тело может подвести, и умереть раньше намеченного мной срока, так что пошел на риск. Одиннадцатого мая сорок пятого года тайком, вопреки запрету королевских чиновников, моя флотилия, состоявшая из четырех ветхих судов, покинула Санлукар-де-Баррамеду, и взяла курс на Канарские острова.
Я рассчитывал восполнить все недостачи на острове Тенерифе, где один знакомый португалец обещал мне финансовую поддержку. Расчет оказался, однако, неверным, и, простояв три месяца у этого острова, корабли направились к островам Зеленого Мыса, где простояли еще два месяца. Меж тем, положение становилось все более тяжким. Люди голодали, больше половины из них были больны, девяносто восемь человек к тому времени умерло, а пятьдесят (среди них три капитана из четырех) отказались идти дальше и сошли на берег. Один из кораблей я решил оставить, чтобы его снаряжением и экипажем пополнить три остальных. Только к середине ноября флотилия покинула острова Зеленого Мыса.
Переход через Атлантический океан был очень тяжелым: бури, болезни, голод вконец измотали людей, но особенно страдали они от жажды — воду собирали лишь во время тропических ливней. В шторм один из кораблей, на котором шло семьдесят семь человек, отбился и, как видно, погиб. Двадцатого декабря два оставшихся корабля вошли в «Пресное море» — устье открытой нами с Писсаро реки, и между двумя островами отдали якоря. Вместо них использовали пушки. К счастью, острова были населены, и у местных жителей удалось добыть кое-какие припасы и воду.
Усталые, отчаявшиеся люди требовали отдыха. Но я понимал, что безделье окончательно их доканает и погубит все дело.
Суда вошли в протоки дельты и стали подниматься вверх по течению. Вскоре стало ясно, что ветхие корабельные корпуса не выдержат дальнейшего плавания. Один из кораблей разобрали и начали строить бригантину. Постройка продолжалась три месяца — январь, февраль и март сорок шестого года. Наконец мы поплыли дальше. От голода и болезней погибло за это время еще пятьдесят семь человек, в пищу пошли лошади и собаки. Много людей гибло от стрел индейцев и в рукопашных схватках. Даже после того, как затонул последний (из четырех) кораблей, вышедших в мае сорок пятого года из Санлукара-де-Баррамеды, я продолжал на одной новой бригантине поиски затерянного города из золота.
И я нашёл то, что искал. Высадившись на берегу реки в двухстах пятидесяти лигах к северу от впадения Рио-Негру в ту реку, что мы с Писсаро обнаружили да так и не дали ей название, пошли строго на запад. Ещё пятьдесят лиг отняли у нас последних индейцев, а ночами вокруг стоянок кружили звери, ни одного из которых нам так и не удалось подстрелить. Люди бесследно пропадали, заражались неизвестными болезнями и погибали, но я вёл их вперёд. Откровенно говоря, мне было всё равно, доберутся ли мои спутники до цели, которую я обозначил. Главное, чтобы туда попал я.
Та завеса, о которой рассказали шаманы, была совсем незаметна. Я просто почувствовал её, когда мы приблизились. Она растянулась между двух пологих холмов, посреди которых раскинулся мёртвый участок джунглей. Мёртвый — это не игра слов. Трава, кусты, деревья, земля — всё было угольно-чёрным. Никаких птиц, никаких животных. И даже воздух отдавал мертвечиной.
Для того, кто придёт после меня, я оставляю широту и долготу, по которым можно выйти к этому мёртвому лесу. А теперь… Теперь мне пора. Люди боятся идти за мной, пришлось казнить нескольких недовольных, а остальные наотрез отказались покидать дикие джунгли и ступать на «проклятую» землю.
Добавлено позднее, автор: Эстебан де Хиокка.
Орельяна окончательно покинул нас в начале ноября сорок шестого года. Мы были последними, с кем он говорил. Уйдя в мёртвый лес, Франциско вернулся спустя четыре дня. Передав мне свой дневник, он снова ушёл, велев нам возвращаться, и после этого мы его больше не видели.
Глава 11
— Бразильская магия — это гремучая смесь из португальского христианства, европейского спиритизма, этнических религий африканцев и местных индейцев. Мы верим в африканских богов ориша, в индейских духов леса, огня, воды и земли.
Кристоф поднял палец, перебивая негритянку.
