— Негодяй! — вспылил Артуриус. То, каким тоном рассуждал о его племянницах незнакомец, коробило и заставляло сжимать кулаки от злости. И королю вздумалось отдать руку Мелли этому чудовищу?
— Ну же, не кипятитесь вы так! Сердце может не выдержать. Лучше порадуйтесь за племянниц — они не помрут старыми девами.
— Да лучше бы она действительно осталась совсем без мужа, чем с таким мерзким типом, как вы…
— А я ведь могу и обидеться за такие слова, — обманчиво-мягко вымолвил сероглазый. Подошёл к решётке чуть ближе, шевельнул тонкими губами, будто хотел что-то ещё добавить, и Артуриус взвыл от боли. Наручники на его запястьях налились жаром, точно их подержали над открытым огнём, и раскалённым металлом обожгли кожу. Всё длилось лишь несколько секунд, но эти мгновения показались заключённому долгими часами. — Мой вам совет напоследок — лучше быть осторожнее в словах, если не хотите, чтобы ваше положение стало ещё хуже, — донеслись до него слова так и не представившегося посетителя, и тот, развернувшись, скрылся в темноте.
Глава 8
Кусок не лез в горло. Спокойно есть, когда тебя рассматривают несколько пар глаз, у Мелиссы не получалось. А тут ещё и Арнульв… Он тоже смотрел. Смотрел так, что выворачивал взглядом всю душу, пробуждая полынно-горькое сожаление.
Сожаление о чём? О том, что она не хозяйка самой себе. О том, что не родилась, как та же Руни, в волчьем клане или хотя бы в соседней деревушке. Пусть даже самой простой девушкой, не аристократкой. Тогда смогла бы, не оглядываясь и не завися ни от кого, смело взглянуть ему в лицо, улыбнуться в ответ, позволить хрупким росткам неведомых доселе чувств распуститься в её душе, точно весенним первоцветам, что храбро пробиваются из-под снега.
Но нельзя. Ничего нельзя. Её судьба, как и судьба всей её семьи, в руках короля. Только он — лишь он один — может решать, кому отдать её руку. Даже у отца больше нет права голоса в вопросе о её замужестве.
Почему же Арнульв продолжает смотреть на неё с отчаянной надеждой? Неужели не понимает, каково её и без того нелёгкое положение? Или обуревающие его эмоции настолько сильнее его, что он не в силах даже взгляд отвести?..
Когда на пол упала глиняная ложка, раздался глухой стук. Мелисса вздрогнула. Лейдульв нахмурился.
— Плохая примета, — пробормотал кто-то из оборотней.
Девушка, что прислуживала за столом, тотчас же нырнула за ложкой, подняла и вскоре принесла новую.
— Благодарю. — Мелли поднялась из-за стола. — Пойду к себе.
Покинув трапезную, она поднялась в свою комнату, подошла к окну, за которым расстилался снежный пейзаж. Чужой, холодный. Сердце сдавила тоска по дому. Что там делает матушка, с кем проводит долгие часы после того, как все её дети уехали? А няня?
Как же здесь одиноко! Не с кем и словом перемолвиться. И сколько ещё впереди таких дней?
Мелисса, подобрав под себя ноги для тепла, села на кровать. Тоска не отступала, в горле будто ворочался колючий комок, но слёзы не шли. Казалось, вчера она выплакала их все.
Через некоторое время раздался стук в дверь.
— Кто там? — насторожилась Мелли.
— Это я, Арнульв!
На сей раз хоть постучать догадался! А если не впускать? Всё равно ведь войдёт, дверь-то на засов не заперта!
— Входи, — буркнула она. Там, в другой жизни, наверняка бы сгорала со стыда, ведь неприлично молодому мужчине даже заглядывать в комнату к юной девушке. Но здесь некому напоминать о правилах благопристойности, да и стыдиться после вчерашнего уже поздно. Он и раздетой её видел, и обнимал, прижимая к себе, даже когда она спала. И что ему опять от неё нужно?..
Оборотень не заставил себя ждать. Проскользнул в комнату, прикрыл дверь и выложил перед Мелиссой кусок сыра и ломоть хлеба, завёрнутые в чистую тряпицу. Сам же невозмутимо уселся рядом.
— Зачем ты… — совершенно растерялась Мелли.
— Ты ведь за завтраком почти ничего не съела. А до обеда ещё далеко. Подкрепись немного.
— Спасибо, — отозвалась она. В груди снова что-то томительно сжалось от этой непрошенной, но такой явной заботы. От неприкрытой нежности, что светилась в его глазах, согревая, будто нежданно выглянувшее на тусклом зимнем небе солнце.
— Ты должна хорошо питаться.
— А если нет аппетита?
— Даже тогда. Иначе заболеешь, — с уверенностью добавил он. — Когда кто-то из наших перестаёт есть, это наверняка означает недомогание, но, если отказываться от еды, будучи здоровой, тоже можно навлечь на себя хворобу.
— Как у тебя всё просто! — вздохнула Мелисса. Но за принесённым угощением всё же потянулась. Не пропадать же добру. К тому же, и хлеб, и сыр оказались мягкими и свежими. Корочка похрустывала на зубах, вкусный запах дразнил обоняние. Похоже, оборотни знали толк в хорошей еде. Может, изысканных разносолов у них и не подавали, но готовили неплохо.
Арнульв, чтобы не смущать её, поднялся и подошёл к окну, как она сама недавно. Стоял неподвижно, вглядываясь в заснеженную даль. Во всей его фигуре, как в туго натянутой струне, ощущалось напряжение.
— Зачем ты пришёл? — покончив с едой, спросила Мелли. — Разве мы вчера не всё ещё обсудили? То, насколько мы разные… И моё положение. У нас нет общей судьбы, Великая Богиня не написала её для нас.
— Но Ясноокая может написать! — одним стремительным движением обернувшись к ней, твёрдо произнёс молодой оборотень. — Она покровительствует нам. И то, что Лейдульв однажды выбрал женщину, которая не ушла с ним, не было ошибкой, ведь та всё же дала жизнь их детям.
— Детям, которые выросли без матери, — заметила Мелисса, стараясь вложить в то, что собиралась сказать, весь имеющийся у неё здравый смысл. — А найди он себе жену среди своих, и такого бы не случилось. Так не повторяй же за ним… Оглянись вокруг. Чем плоха, например, Руни?
— Руни? — удивился Арнульв.
— Да, Руни. Вы ведь и так словно одна семья. Если решите пожениться, думаю, её отец не станет возражать, — проговорила Мелли. Почему-то представлять этих двоих вместе оказалось почти больно. Но ведь не факт, что она останется здесь до того, как они действительно станут семьёй…
— Ты не понимаешь! — выкрикнул он. — Руни — не моя истинная пара! Так как же я могу жениться на ней?
— Но ты ведь ещё не уверен до конца в том, являюсь ли твоей истинной парой я.
— Можно проверить, — заявил он решительно. — Ясноокая подскажет. Если она подтвердит, ты перестанешь сомневаться во мне?..
— Что ты имеешь в виду? — насторожилась Мелисса. Спросить у Ясноокой? Но разве снисходят высшие до бесед с простыми смертными, да и станет ли говорить с нею чужая богиня?
— Раз в году бывает праздник, когда к ней можно обратиться и попросить подсказать, правилен ли был выбор своей пары. Он предшествует началу брачного периода, когда заключаются такие союзы. Это время всё ближе, и праздник тоже совсем скоро! — горячо добавил собеседник, глядя на неё всё с той же надеждой. — Ты ещё не успеешь от нас уехать! И мы сможем удостовериться в том, верно ли подсказало мне сердце, когда я увидел тебя в лесу.
