Наивная, глупая курица!
- Послушай, послушай!!! – Княгиня уже кричала, не заботясь о том, что могут услышать. Хотя, Розгин об этом озаботился, приехав сюда. Тихо. Спокойно. Ори – не хочу. – Сделав это… Ты умрешь для меня! Превратишься в чудовище, слышишь!
Он, не отвечая больше, не считая нужным это делать, дотащил тварь до сарая, скинул к стене.
- Сделаешь это – и умрешь для меня! – на истерике повторяла Княгиня, уже не зная, чем его пронять.
Ничем, детка.
Ничем не пронять.
Розгин от души саданул твари под ребра тяжеленным ботинком, поднял взгляд на женщину, которую недолго считал своей, на ее залитое слезами лицо, на отчаяние во взгляде. Не проняло. Умрёт он для нее…
Смешно. Он и так мертв.
- Я и так мертв, - повторил он свою мысль вслух и захлопнул дверь.
Сознательно отсекая себя от нее и ее попыток найти в нем что-то родственное. Что-то живое.
Сознательно отсекая себя от нормального мира.
Мы все братья и сестры.
Мясные глаза Старшего Брата выражали именно то, что и должно выражать мясо. Сырое.
То есть, ровным счетом ничего.
Я смотрела в его мерзкое лицо спокойно, но как мне это спокойствие давалось, никто не знал. И теперь, наверно, никто и не узнает.
Надеюсь, что это все будет хотя бы не зря, и Кирилл…
- Улька!
Брата я не узнала. Похудел, вытянулся, стал как-то выше ростом.
И белый цвет ему совершенно не шел.
Но зато на мгновение в глазах промелькнуло прежнее выражение. Прежний Кирилл. Промелькнуло и пропало.
Потому что брат ко мне не подошел.
Хотя, здесь, наверно, ничего странного.
Может, для него вообще никакой проблемы нет в том, что его сестра сидит, привязанная к стулу, полуголая, с окровавленным лицом. Ну а что? Все в порядке вещей, да, Кирилл?
Я смотрела на моего брата, в его спокойное лицо, только, может, чуть более бледное, чем обычно.
Но, наверно, это от того, что ему так сильно не шел белый цвет…
Ульяна, о чем ты думаешь? Что у тебя в голове?
С некоторых пор я на этот вопрос ответить не могла. Обычное самокопание, попытки порыться во внутреннем мире и причинах своих поступков, не срабатывали. Словно отключились.
Наверно, именно поэтому я делала одну ошибку за другой.
Теперь, сидя связанной в логове сектантов, а в том, что я именно к ним попала, у меня сомнения отпали еще до того, как почувствовала на себе мясной взгляд их Старшего Брата, я понимала, что все это – цепь ошибок.
И начало этой цепи – в тот момент, когда я ушла от страшного дачного домика, где Розгин разговаривал с убийцей Варвары Петровны.
Не ушла.
Убежала, как он и велел, на своих двоих, в сторону трассы, зажимая ладонями уши. Только чтоб не слышать глухих ударов по человеческому телу. И криков.
Уже мало похожих на человеческие.
Я уверена, что меня это все еще долго будет преследовать в снах. Была уверена. Ровно до того, как открыла глаза, морщась от дикой головной боли, в страшной полутемной комнате. Рядом с настоящим, эталонным маньяком.
Теперь меня другое будет преследовать. Если выживу. И это не взгляд Кочегара.
А пустое белое лицо моего брата.
- Брат Кирилл, кто она тебе?
Голос Кочегара тоже звучал именно так, как я его и запомнила. То есть, мерзко.
- Это дочь моих биологических родителей.
Кирилл отвечал спокойно. На меня смотрел без выражения, на Старшего Брата – с плохо скрываемым обожанием.
- Сестра твоя? – играл Кочегар, прекрасно зная, кто я такая.
- Нет. Мои сестры и братья здесь.
Я смотрела на Кирилла и не замечала, как слезы по щекам стекают вниз, прямо на ночную сорочку – единственную мою одежду.
В помещении было холодно. Наверно. Не знаю, от чего меня трясло. Надеюсь, что все же от холода.
- Хорошо. Брат Кирилл, иди, у тебя есть работа.
Кирилл, коротко кивнув, вышел.
Оставляя меня один на один со зверем.
Кочегар подождал, пока дверь закроется, развернулся ко мне, улыбнулся. Ох, лучше бы он этого не делал! И без того мерзкое лицо превратилось в ужасную гримасу. Так изображают зловещих тварей, негодяев в комиксах и американских фильмах ужасов. Всегда считала, что это гипертрофированно…
Оказывается, те опереточные злодеи выглядели ненатурально и смешно по сравнению со злодеем настоящим.
- Ульяна, я же говорил, что мы еще увидимся…
Да, а вот разговаривает он опереточными штампами… Уля, ты серьезно сейчас способна иронизировать? Розгин тебя покусал, что ли?
Нет, он кусал, конечно, но я не думала, что розгинская полная отмороженность таким образом тоже передалась…
Я ответила на пустой взгляд и глупую попытку устрашения спокойно и твердо. Может , даже бровь удалось приподнять иронически. Не знаю. Половина лица не чувствовалась, так что все возможно.
Кочегар наклонился и резко отлепил скотч от измученных губ.
- Прости, мои братья были немного неосторожны…
- Может, хватит комедии? – спросила, поражаясь вязкому звучанию голоса. И добавила мстительно, - Кочегар?
Судя по тому, как неуловимо сгримасничало его лицо, Старшему Брату не нравилось неблагозвучное прозвище.
- Хорошая память… Ну ладно, тогда, пожалуй, приступим. Где ключ?
- Господи, да на кой он вам? – усмехнулась я, - все равно никакого толка без меня. А меня вы туда не притащите. И не заставите ничего подписать.
- Вот как? То есть, ты в курсе полностью? И даже знаешь то, чего твой брат не знает?
Я пожала плечами. Возможно. По словам мамы, Кирилл отнесся к самой идее наследства по женской линии с улыбкой и недоверием. Может, и забыл что-то. Может, и не услышал до конца.
- А почему ты думаешь, что я не могу тебя притащить в Швейцарию? Неужели брата не жаль?
- А ему меня жаль?
- Он – другое дело. Он знает истину.
Я опять поморщилась.
- Хватит уже, Кочегар.
- Клин, сука, - досадливо цыкнул по-блатному Кочегар, - много рассказал?
- Все.
И посмотрела твердо в мясные глаза. Здесь, главное, не дать слабину. Чтоб поверил.
Уля, девочка, откуда в тебе столько сил? И злости? Неужели все это время копилась? Или, может, все-таки кровь – не вода? И что-то передалось от мятежной прабабки? Не вовремя, конечно. Мне бы сейчас, наоборот, овечкой прикидываться. И плакать. А не наследственной гордостью играть. Которая ни к чему хорошему не приведет, однозначно.
