Ну, или просто любовницу поменять. Это уж точно.
Я думаю, что не вспоминал о Юле все это время, и только утверждаюсь в правильности своей мысли.
Возвращаюсь к сыновьям, уже поборовшим смущение и теперь гневно сопящим. Как всегда, когда ловлю их на утаивании чего-либо.
- Квартиру нашли, значит? Одну на двоих? Или… На троих?
- Не твое дело, - тут же рявкает Дима , и я даже удивляюсь. Он обычно посдержанней.
Значит, все серьезно. Очень серьезно. И это не хорошо и не плохо. Просто… Черт, как я эту хрень буду избирателям объяснять? Пенсионерам, учителям, медикам? Моему костяку, который за меня голосует.
Делаю в голове пометку усилить контроль над сми.
Вот почему дети, даже вырастая, постоянно добавляют проблем?
- Ну да. Еще что-то хотели?
Молчат. А потом Ромка неожиданно робко спрашивает:
- А чего там с Дарьей Викторовной? Ну… Той, что у нас квартиру снимала? Мы заходили сегодня, она как-то…
- Что? – я , когда надо, умею делать лицо кирпичом, профессия обязывает. Но вот в душе екает. Что там с бешеной кошкой? Я ее, вроде, довольной оставил. Мурчала.
- Ну… Мы так поняли, что вы договорились? Да? Раз она все еще там?
- Да, договорились.
Сыновья смотрят странно. Что, с лицом все же что-то? Не удержал? Блять.
И матерюсь опять…
- Еще вопросы?
- Нет.
- Ну тогда жду ключи от байков через неделю. Или извинений за поведение. С исправлением, естественно.
Парни синхронно прищуриваются, прошивают меня злыми взглядами, разворачиваются и выходят.
Дверью не хлопают – и то хорошо. Раньше хлопали. Ксюше один раз даже пришлось слесаря вызывать.
Я сижу, смотрю на ключи от квартир.
И иррационально чувствую гордость.
Потому что парни мои выросли мужиками. И, наверно, есть в этом и моя заслуга. Я надеюсь.
Потом день катится в обычном режиме.
Выделяется только неожиданное приглашение к мэру.
Запланировано не было, а потому я напрягаюсь. Но Верхов дружелюбен и спокоен.
Приглашает на бизнес-ланч, долго рассуждает о ситуации в городе перед выборами, потом что-то про свою семью, про дочь, про жену. Я понимаю, что его просто достало все, и хочется потрепаться , как говорится, «за жизнь». Но напряг не отпускает. Не все так просто. Не у нас.
Слушаю, киваю, рассказываю немного про своих парней.
- Тебе надо жениться, Роман Дмитриевич, - благодушно говорит Верхов, - и еще детей.
- Да мне бы за этими уследить, - осторожно улыбаюсь я. А вот и напряг. Пришел.
Руки сами тянутся к пачке сигарет.
- Нет, Роман, ты не понимаешь, - Верхов с сожалением смотрит, как я закуриваю, вздыхает. Сам он бросил и теперь страдает. – Ты – неженатый, а значит, что? Ненадежный. Перед выборами будут копать, понимаешь? И сам знаешь кто. И они не будут деликатны. А потому любую возможность будут использовать. Если откуда-то выползет баба и расскажет о твоих постельных предпочтениях, особенно о нестандартных…
- Да у меня вроде все стандартно, - перебиваю я, не особо довольный тем, что мы от обсуждения семейных милых дел как-то резко перешли к моим постельным пристрастиям.
- Не важно, как у тебя. Если надо прицепиться – прицепятся. Да что я тебе рассказываю? Сам все знаешь.
Тут я вынужден кивнуть. Знаю.
Сколько крови попили мне эти твари!
И мои дети расстарались тоже, чего уж там.
- Ну так вот, – продолжает мэр, незаметно вытащив у меня из пачки сигарету и прикурив.
На пару секунд его выносит от удовольствия, но потом смотрит на меня, и взгляд неожиданно острый.
А я уже давно понял, что нихрена меня сюда не для беседы по душам про семью и детей пригласили. ЦУ дать. Ценные указания, то есть. Блядство. Ну вот как тут не материться? Ни на секунду не расслабишься.
- Я не хочу, чтоб здесь сел чужой человек, ты понял меня, Зверев? – Верхов щурится от дыма, смотрит тяжело, я киваю. – Мне этот город нужен. А потому, не вздумай проебать выборы. Если для этого нужно будет жениться, ты женишься. И будешь показывать пузатую жену на фотках в журналах и прочем говне. Слишком большой кусок на кону. Я знаю, что ты навел мосты уже давно со всеми. С кем нужно. Не выпускай ситуацию. А то есть у меня ощущение, что ты на расслабоне.
Я как угодно сейчас, только не на расслабоне.
Верхов матерится еще реже, чем я, и, если так делает, значит, есть причины. Значит, его жестко давит Москва, желая протолкнуть сюда своего казачка. А если он сядет, то это трындец половине бизнеса города, многим людям при погонах, и вообще , жёсткий передел собственности.
Это никому из местных не нужно, потому все, конечно же, рады меня поддержать.
Тем более, что присланный казачок уже начал наводить порядки, и они никого в восторг не приводят.
Но мы пока что смотрим.
Не все от нас зависит, к сожалению.
Регион у нас не особо жирный, но стабильный. За то и любят.
А сейчас есть все шансы эту стабильность проебать.
И это только столице на это насрать. Им главное – бабки ртом и жопой жрать, а остальное – похрен.
Как говорится, после нас – хоть потоп.
А потому нынешний губернатор делал все, чтоб их сюда не пустить. И новый губернатор будет проводить ту же политику. Ну и мы тут, на местах.
Но для этого надо сначала выиграть. Понятное дело, выборы – не панацея, и подкрутить можно в любую сторону, но лишняя шумиха ни к чему. Чтоб потом не за что было зацепиться и крутануть все в обратную сторону.
Я думаю про своих парней. Вот уж у кого нестандартные постельные интересы.
И в кого такие?
Приезжаю с ланча в задумчивости. Жениться не хочется, вот абсолютно. Да и не на ком.
В голове возникает образ голой спины Дарьи Викторовны. Ее волосы, растрепанные и пушистые, лежат на подушке, по коже скользят лучи пробуждающегося солнца…
Красивая женщина.
Но жениться…
А потом мне звонит Ваня.
И я понимаю, что нормальный рабочий день стремительно летит к чертям. Собственно, это с бизнес-ланча было понятно, но сейчас все еще сильнее ухудшается.
День забот.
Дарья.
- Валя, ты же говорила, что все идеально? Как же ты могла просмотреть?
Я неверяще смотрю на подругу, отбрасываю в сторону документы.
Реально, филькину грамоту.
