— Да я же полгода уже на удаленке, — отмахнулась Вася. — Так что торопиться мне некуда.
Мне снова стало стыдно. Говорила ли об этом подруга в те нечастые беседы по телефону или вотсапу, что у нас были в последние годы? Я не помнила. Но испытала к ней еще большую благодарность за то, что она все еще была со мной.
— Пошли на кухню, а то чай остынет, — произнесла Василиса, и я молча последовала за ней.
Она неторопливо разлила по чашкам чай, заваренный во френч-прессе и я с каким-то умиротворением втянула в себя запах лаванды, приправленный пряной ноткой корицы. Захотелось даже застыть в этом мгновении, где не было бы ничего, кроме ароматного напитка и мерно стучащего за окном дождя. Не было тревог и проблем…
— Ну, что случилось? — поинтересовалась Вася, устраиваясь напротив.
Я неохотно вынырнула из ароматного облака и, подняв на нее взгляд, попросила:
— Для начала пообещай мне, что если Артем вдруг тебе позвонит, ты не скажешь ему, что разговаривала со мной. И вообще ничего не скажешь!
Василиса нахмурилась:
— Вероника, ты меня пугаешь. Что там у вас происходит такое?
— Обещай, — снова попросила я, уже настойчивее.
— Да обещаю я! Разве я выдавала когда-то твои секреты?
Тут она была права. Вася могла во многом со мной не соглашаться, но в глубине души я знала, что могу ей довериться.
— Мне сложно обо всем этом говорить, — поморщилась я, пытаясь поймать беспорядочно скачущие в голове мысли.
— Ну, у тебя есть час на то, чтобы собраться, — хмыкнула Вася в ответ.
И я, отбросив все попытки облачить свой рассказ в какое-либо подобие стройного повествования, просто вывалила на подругу все, что случилось. То, что мне сказала Лиза. То, что я узнала от врача. То, что была беременна неизвестно от кого. И то, что пытался сделать Артем.
На упоминании поступка мужа мой голос дрогнул. Я впервые осознала, насколько беззащитна теперь перед его гневом.
Выслушав, Вася несколько минут тупо смотрела в свою чашку, затем резюмировала:
— Ну и жизнь у тебя, Ника! Хоть сериал снимай.
Я на это только нервно хихикнула. Увы, жизнь порой бывает куда причудливее и страшнее любой выдумки.
— Ну, начнем с того, — продолжила после паузы Вася, — что ты имеешь полное право накатать на него заявление в полицию.
Эта мысль прежде даже не приходила мне на ум. Да и сейчас казалась… какой-то… нереальной?
— Так ведь по факту ничего не случилось… — пробормотала я. — С чем я к ним приду? Что они сделают?
— Но попытка-то покушения была! — горячо возразила подруга.
Я помотала головой:
— Ты фантазерка, Вася. А в реальности полиция и более серьезные заявления рассматривать не торопится. Это бесполезно. У Артема миллион способов откупиться от подобного обвинения. Я только снова спровоцирую этим его ярость и ничего не добьюсь.
От этих слов у меня возникло странное чувство дежавю. Как там говорила Лиза?
«Он мне угрожал…»
Не думала, что настанет момент, когда смогу понять эту женщину. Но вот оно — это чувство беспомощности и тщетности борьбы против того, кто обладал куда большей властью.
— Ладно, — неохотно согласилась Вася. — Тогда эта… Лиза. Она же чего-то от тебя хотела?
— Мне показалось, что да, — кивнула я неуверенно.
— Надо с ней поговорить!
Я понятия не имела, что это может мне дать, кроме новых шокирующих откровений, но почему-то тоже ощущала, что мне стоит снова встретиться с этой женщиной.
— Ну а самое главное, — решительно продолжила Василиса, — это то, что тебе надо найти этого туалетного героя-любовника!
Я сразу же категорично помотала головой.
— Не вижу в этом смысла.
— А ребенок?! — возмутилась Вася. — Это что, не повод для более близкого знакомства?
Я устало усмехнулась. В этот момент даже завидовала некоторой наивности подруги и ее чуть идеализированному представлению о мире и мужчинах.
— Вась, мне уже не двадцать лет, чтобы всерьез рассчитывать, что случайный любовник захочет помочь и признать моего ребенка. Ну что он сделает? Денег даст на аборт? Так этот ребенок для меня дороже всех сокровищ, понимаешь?!
— Понимаю, — кивнула Вася в ответ. — А ты понимаешь, Ника, что защиты искать тебе больше не у кого? Что, если Артем решит закончить начатое?
Мне вспомнилось лицо мужа в тот момент, когда он осознал, что сделал. Казалось — он сам в шоке от собственного поступка. Но как я могла быть уверена, что он не впадет снова в то состояние, в котором попытается что-то со мной сделать?
Увы, Вася была права — с этого момента я не могла больше чувствовать себя в безопасности. Но голубоглазый незнакомец — явно не тот, кто с радостью кинется решать мои проблемы. В жизни такого не бывает. Мне придется справляться самой.
— Нужно бежать, — проговорила я, обращаясь не столько к Васе, сколько к себе самой.
— И вечно жить в страхе? — поинтересовалась подруга, но в ее глазах застыло сочувствие. — Ника, в конце концов, ты ничего не теряешь, если просто скажешь этому мужику о своей беременности. Он имеет право знать!
— Ему это право к черту не сдалось, — невесело хмыкнула я. — Тем более, что я понятия не имею, кто он и где его искать.
Вася нахмурилась, о чем-то мучительно думая. Некоторое время спустя она с досадой вздохнула:
— Я тоже так и не могу вспомнить, где его видела раньше. Но ты можешь пойти в тот же бар! Может, он там завсегдатай?
Я не могла и представить себе ничего более унизительного, чем это выслеживание человека, который и думать обо мне уже забыл. Пойти на подобное меня заставил бы только самый крайний случай.
Впрочем, вполне возможно, он уже настал.
Но я отмахнулась от этой мысли, заставляя себя сосредоточиться на более важных вещах.
— Я подумаю об этом, ладно? — сказала подруге, выдавливая слабую улыбку. — А в первую очередь мне сейчас лучше удостовериться, что с моим ребенком все в порядке. Завтра у меня как раз назначено узи…
— Тебе есть куда пойти хоть? — спросила Вася, глядя на меня с молчаливым пониманием.
Я обреченно помотала головой.
— Сниму что-нибудь…
— И сольешь на это последние деньги, — проворчала подруга. — Оставайся пока у меня.
Она предложила это совершенно обычно — без показного добродушия, без вида, с которым делают одолжение… Это была простая дружеская рука помощи.
И я ее с благодарностью приняла.
7
Когда на следующий день я вышла из клиники после узи, настроение мое было не в пример лучше, чем накануне.
