- Ты всегда был чрезмерно импульсивным, - проговорил отец, всё же обратив на меня грустный взгляд.
- Поверь, тебе лучше не знать всех тех слов, которыми я готов наградить тебя в своих мыслях. «Ненавижу» - самое безобидное из них, - ответил ему. - Что ты тут вообще делаешь?!
- То же самое я могу спросить и у тебя, - ровным тоном ответил герцог и медленно поднялся на ноги.
- Я пришёл к матери. Или ты всё ещё будешь продолжать утверждать, что моя мать Изабелла? - яд в голосе спрятать даже не пытался.
- Не буду, - спокойно ответил он.
И это отсутствие эмоций бесило сильнее всего. Хотя, чего огорчаться? Ему ведь всегда было на меня плевать. Вот и сейчас его ни капли не волновали чувства сына.
- Уходи, - сказал я, нервно сглотнув. - Тебе здесь делать нечего. Иди обратно в свою правильную жизнь. И не забудь исключить меня из рода. Не хочу иметь с тобой ничего общего, кроме фамилии. Хотя, если пожелаешь, могу отказаться и от неё.
Отец не спешил отвечать. Стоял прямо, смотрел в сторону, и только напряжённые пальцы, с силой сжимающие трость с символом нашего рода, показывали, что ему не так уж всё равно. С места сдвигаться он тоже не собирался.
- Изабелла арестована, - произнёс герцог. - Это она пыталась отравить Эйсу. Гердер в курсе и намерен приписать к делу ещё и обвинение в срыве важного заседания, а там, может, и до государственной измены дойдёт. Но я попросил его заменить заключение ссылкой.
- Зачем? Так жалеешь любимую супругу? - бросил ехидно.
- Она пошла на этот шаг от отчаяния. Мне жаль её. Она глубоко несчастный человек. Высылка из страны для неё достаточное наказание. Она оступилась...
- И едва не убила мою мать! - выпалил, шагнув ближе к отцу.
- Если бы не Изабелла, ты бы никогда не стал лордом! - рявкнул в ответ герцог. - Она признала тебя своим сыном и хранила эту тайну многие годы. Только благодаря ей ты имеешь право считаться наследником рода!
Я же в ответ едко рассмеялся.
- Какая досада, - выдал ехидно. - Ведь этот род вместе с его наследием мне и даром не сдался! Лучше бы я был безродным простолюдином, но имел нормальную семью, чем рос в атмосфере ненависти и отчуждения. Поверь, мне есть, с чем сравнивать. Я несколько недель жил с людьми, которые, даже зная, что я им не родной, относились ко мне, как к сыну. Волновались обо мне, любили! Ругали за проступки, пытались помочь. В то время как моему родному отцу всегда было на меня плевать!
И тут со стороны постели послышался тихий, хриплый голос:
- Эйвер?
И мне мигом стало не до выяснения отношений с герцогом.
Я ринулся к кровати, но в двух шагах от неё остановился, как вкопанный. Эйса смотрела на меня, и в её серых, как у Крис, глазах, я видел неверие. Она разглядывала меня так, будто видела впервые в жизни. Но при этом точно знала, кто я такой.
Все слова трижды отрепетированного и продуманного разговора в один момент вылетели из головы. Я так много хотел ей сказать, так о многом спросить, но просто стоял, будто каменный истукан, и молчал.
- Мальчик мой. - прошептали бледные губы женщины.
Она зажмурилась, отвернулась. но из-под плотно сомкнутых тёмных ресниц всё равно покатились слёзы.
Отец снова опустился на колени у кровати и, взяв ведьму за руку, приложил её ладонь к своей щеке.
- Всё хорошо, - прошептал он с такой заботой, которую я никогда от него не слышал. - Тебе нельзя волноваться. Эйв здесь. Он сам выяснил, что ты его мать. Явился к тебе домой, видимо, за разъяснениями. И очень вовремя. Это он привёз тебя сюда. Но скажи, почему ты не сообщила мне о визите Изабеллы?
- Не успела, - отозвалась та, медленно выдохнув.
- Она едва тебя не убила, - сказал отец. - Но больше не причинит вреда. Этим поступком она нарушила наш с ней договор, и значит больше я ничего для неё не сделаю. И наконец получу развод.
Они смотрели друг на друга с удивительной нежностью. А ведь я даже не представлял, что мой чёрствый отец может быть таким.
И в этот момент мне открылась одна простая и печальная истина: я просто не нужен этим двоим. Никогда не был нужен. Я - дань традициям и просто наследник, которого необходимо иметь главе рода. Всё.
Глупо было ждать каких-то чувств от той, что просто родила меня и бросила. Да, правильно говорят, есть в жизни такие тайны, которые никогда не стоит открывать. Лучше бы я и дальше жил, просто считая, что моя мать - Изабелла, которая по какой-то причине не испытывает ко мне ни капли материнских чувств. К этой правде я давно привык, смирился с ней. А вот к новой оказался не готов.
Как наивный идиот, искал мать, надеялся на чудо. Представлял, что нас с ней разлучили непреодолимые обстоятельства. Что она всегда помнила обо мне, любила меня.
Я не желал видеть правду. Не хотел понимать ту истину, что если бы любила, то нашла бы способ присутствовать в моей жизни. Хотя бы косвенно.
Дурак, ты, Эйвер. Глупый, наивный придурок.
Я вышел тихо. Не стал ничего никому говорить. В глазах предательски щипало, в горле появился ком, но пришлось привычно спрятать эти эмоции за маской невозмутимости.
Перешагнул через стоящий у двери ящик с фруктами, которые кто-то заботливо собрал с пола. Бросил в ближайшую урну веник из цветов, которые до сих пор держал при себе, и направился прочь из клиники.
Больше меня здесь ничего не держало.
Дать волю чувствам смог только рядом с Тейрой. Нет, сырость не разводил - мужчина я, в конце концов, или тряпка?! Но зато выговорился в волю. Сказал ей всё, что думаю обо всей этой ситуации, о матери, отце, даже о Крис с Дезом из параллельного мира. Мне было так паршиво на душе, как никогда раньше. И если бы не присутствие в моей жизни Тей, я бы попросту напился и отправился с кем-нибудь драться.
Или заключил бы очередное рискованное пари на крупную сумму. Или снова бы сыграл в ведьмину рулетку.
К счастью, теперь я больше не был один. Теперь я знал, что есть та, которая выслушает, поймёт и, если надо, даже отвесит лечебный подзатыльник, чтобы мозги на место встали.
Да, теперь у меня тоже была настоящая семья. Пусть маленькая, состоящая только из нас двоих. Но зато моя.
- Тебе всё-таки придётся с ними поговорить. Если не с отцом, то хотя бы с Эйсой, - сказала Тей, выслушав меня. - Дай ей возможность самой тебе всё рассказать. Домыслами ты никому легче не сделаешь, только больше себя накрутишь.
- Я понимаю, что это необходимо, но не хочу. В душе стойкое ощущение, что меня предали самые родные люди. Хотя отец и мать - это и есть те самые родные люди. Будто я не их ребёнок, а кукла, которую они сделали на откуп обществу. Отдали и забыли. Зато двух других детей растили в семье.
Она вдруг встала с кровати, на которой сидела, и решительно заявила.
