— Ну так вылезай. Тебе же не нужно мое разрешение.
Лэрри выбрался из-под костей. Выглядел он плохо. Он всегда выглядел плохо, но сегодня — особенно жутко. Из каждой раны у него торчало по ножу. Когда он встал на ноги, лезвия покачнулись.
— Больно, — заметил он.
— Еще бы.
— Я не могу их выдернуть.
— В прошлый раз смог.
— Тогда все было иначе.
Внешность Лэрри менялась раз от раза. Иногда в нем был всего один нож, обычно в груди. Иногда ножей не было вообще, но он был покрыт сотней ножевых ранений, гораздо больше, чем оставил на нем Тоби. Иногда они кровоточили. Иногда раскалялись докрасна. Иногда их вообще не было. Однажды Лэрри предстал перед ним в виде лужи красноватой слизи — Тоби понял, что это он, по плавающим там карим глазам.
Ник почти никогда не появлялся. А когда появлялся, его тело было испещрено зияющими дырами, а сам он почти ничего не говорил.
Лэрри подергал нож, торчащий из груди.
— Ты слишком сильно воткнул эту штуковину.
— Я злился.
— Мне правда жаль, что мы так поступили. Надо было быть добрее к тебе, пока мы были живы. Думаю, где-то глубоко внутри мы просто были неуверенными в себе. Мы просто хотели, чтобы нас любили. — Он хмыкнул. — Глупый способ показывать это, да?
— Ну ладно, никому это не интересно, — сказал Тоби. — Давай, возвращайся обратно к костям.
— Не хочу.
— Тогда исчезни.
Лэрри пронзительно закричал — его кожа стала покрываться пузырями и дымиться. Куски плоти со шкворчанием скручивались и отваливались от тела, а упав на землю, загорались. Через несколько секунд от
Лэрри остался лишь утыканный ножами скелет. Затем кости рассыпались и он вновь смешался с кучей на земле.
Хорошо. Тоби сегодня контролировал свое воображение. Получалось это не всегда.
— Знаешь, — сказал он Оуэну, — смешно бы получилось, если бы ты тоже не существовал, а я бы тут сам с собой разговаривал. В психушке бы это оценили.
Оуэн открыл глаза, как будто раздраженный, что Тоби все еще шумит, когда ему так плохо.
— Если бы так и было, то оказалось бы, что я каннибал. Я, может, и псих, но не настолько. — Он присел рядом с Оуэном и погладил его по шерсти. — Ты у меня не умрешь, верно? Если ты меня когда-нибудь покинешь, то я... не знаю.
Наверное, я буду очень сильно грустить. Все, замолкаю.
Он сидел рядом с Оуэном, пока монстр не заснул, а потом пошел домой.
* * *
Последний класс школы Тоби ненавидел, но стоило признать, что он очень удачно получился на выпускной фотографии. Во всяком случае, это была его лучшая фотография как минимум лет за десять. Родители не обнаружат пропажу снимка пять на семь дюймов. Завтра он отнесет ее в пещеру и оставит Оуэну, чтобы тот вспоминал Тоби, когда последнего нет рядом.
Или... может, он решит не заниматься такой ерундой.
Оуэн был его лучшим другом, но при этом он сожрал двух человек. Возможно, только возможно, вешать картинку на стене пещеры было не в интересах Тоби. Это было бы сложно объяснить полиции.
Для дважды убийцы, чей друг — плотоядный монстр, было очень важно не творить глупостей. И прямо сейчас ему нужно было составить список глупостей, которых стоило избегать. Хотя бы мысленный список — ведь написанное могут обнаружить, и это будет эпичная глупость.
Однозначно, никаких его фотографий на стене Оуэна.
Всегда оставлять достаточно времени, чтобы вернуться домой до темноты. Несколько раз он забывал об этом. Конечно, у него был фонарь и дополнительные батарейки в рюкзаке, и все же ему не стоило ходить по лесу в темноте. Ведь у Оуэна могли быть родственники.
Не разговаривать с галлюцинациями. Если честно, за пределами леса он сделал это лишь однажды. Лэрри сел возле него в библиотеке, и Тоби сказал ему проваливать. Ничего особенного. Никто не услышал. И все же мертвые и болтливые версии Лэрри и Ника были плодом его фантазии, и разговаривать с ними за пределами своей головы было тупо. Он это делал довольно часто, проводя время с Оуэном просто потому, что привык общаться с тем, кто не отвечает, но с этим нужно было заканчивать.
Не допускать мыслей о том, чтобы скармливать Оуэну людей. Безусловно,
Тоби не мог это контролировать. Он много об этом размышлял. Но после того раза в десятом классе, когда он настолько выжил из ума, что потащил сюда Джея Ди — боже, как все могло настолько выйти из-под контроля? — он ни разу не делал ничего подобного. И не сделает. Так что это в список можно было не включать.
Не расслабляться. Тоби всегда забывал об этом. Он и представить себе не мог, что Оуэн может причинить ему вред. Но сколько было укротителей львов, которые лишались конечностей только из-за того, что теряли бдительность рядом со своими животными! И ему стоило быть начеку, потому что Оуэн был опасен. Ему не хотелось очутиться в больничной палате без рук и размышлять: «Ух ты, мне стоило быть поосторожней рядом с существом с когтями и острыми как бритва зубами».
Никому никогда не говорить о своем друге. Самое сложное. Это уже было не просто желание поделиться с кем-то своим крутым открытием. У него был друг — единственный друг, — и он при этом не смел рассказывать о нем ради своей безопасности и безопасности Оуэна. Каждый раз, когда мама и папа спрашивали его, что он все это время делал в лесу, ему не терпелось рассказать правду, но он не мог. Они волновались. Думали, что ненормально столько времени проводить в одиночестве. Если бы родители знали правду, то решили бы, что это еще менее нормально.
Вот такие были правила. Вот таких глупостей нужно было избегать. Со всем в этом списке Тоби справлялся. И если он нарушит эти правила... что ж, значит, он заслуживал участи, уготованной ему коварной судьбой.
ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ
Мельком
1964 год
— Мы подготовили тебе подарок к новоселью! — сообщила мама, в возбуждении проходя во входную дверь. В руках она держала коробку, обернутую оранжевой и зеленой глянцевой бумагой — настолько большую, что ей приходилось обвивать ее руками, словно обнимая.
— Что это? — спросил Тоби, ставя коробку на пустой обеденный стол. Он всегда задавал этот вопрос, получая подарок, что было глупо, потому что весь смысл упаковки был в том, чтобы он не мог узнать о содержимом, не распаковав. Это было похоже на его привычку говорить:
«Привет, это я», звоня родителям по телефону. Кто еще это мог быть?
— Открой и узнаешь, — как всегда, ответила мама.
Пока мама и папа наблюдали, Тоби разорвал оберточную бумагу.
— Швейная машинка?
— Это просто коробка.
