Спустя минуту три существа приволокли к пруду труп оленя. Они дождались, пока Тоби и Оуэн выберутся на берег, а затем все четверо уставились на Тоби.
Вот блин. Они явно ждали, что гость окажет им честь сделать первый укус.
— Ты же знаешь, что я люблю приготовленное мясо? — спросил Тоби Оуэна.
Конечно же, его друг весьма вовремя не понял, о чем он говорит. Все это походило на расклад, при котором обидеть хозяев было смертельно опасно, поэтому Тоби подобрался к трупу, оторвал маленький кусок мяса (который не так просто дался), с трудом протолкнул его в рот и принялся жевать.
Словно по свистку, монстры кинулись на мертвого оленя, зарывая морды в сырое мясо и отрывая огромные куски зубами. Оуэн жестом пригласил Тоби присоединиться, но тот выставил перед собой руки, показывая, что сыт. Оуэн не стал настаивать, вероятно рассчитывая, что ему достанется больше, и возобновил обеденное безумие.
Окончив пир, остальные три монстра, судя по всему, отползли поспать. Тоби и Оуэн сели рядом у пруда, опустив ноги в воду. Оуэн зевнул.
— Можешь вздремнуть. Я в ближайшее время уж точно не засну.
Нет.
— Что ж, у них тут довольно милый уклад. Ты у них кто, дядя Оуэн?
Оуэн не понял вопроса.
— Не важно.
Оставайся.
— Я?
Да.
— Нет уж. Тут, конечно, мило, но я не могу вот так вот жить в лесу.
Или мог? Он бы мог провести остаток жизни, ошиваясь возле этого пруда, ловя рыбу и обучая этих существ искусству обходиться без сырого мяса. Никогда не бриться и не стричься — пусть волосы растут, как у Рипа Ван Винкля. Разговаривать с помощью хрюканья.
Идея была привлекательной.
Но нет, конечно же, Тоби этого сделать не мог. Он через неделю тут погибнет. Будет то и дело наведываться в город и воровать продовольствие. Ему удалось ускользнуть от наказания за убийство Лэрри и Ника, но он, по всей видимости, сядет в тюрьму за то, что стырит зубную щетку.
А еще Тоби много лет выстраивал доверительную связь с Оуэном — связь, которая случайно привела к насильственной смерти. Он даже и не надеялся, что эта троица клыкастых и когтистых монстров не вынашивает в отношении него плотоядных мыслей.
Было довольно прикольно оказаться в положении, когда он мог жить с четверкой монстров, если бы захотел. У большинства людей такой возможности не было.
Он покачал головой.
— Я не могу, Оуэн.
Пожалуйста.
— Нет. Я признателен, что ты проделал весь этот путь за мной — с опозданием на пару лет, — но тут я остаться никак не могу. Я человек. Я плоховато справляюсь с этим, но я все же человек.
Оуэн грустно на него взглянул.
— Все будет хорошо. Ты можешь остаться тут со своими друзьями. Это мне нравится больше мысли, что ты меня покинул. Не знаю, каким, черт возьми, образом я доберусь до дома, но со мной все будет в порядке.
Нет.
— Все будет хорошо. Оставайся со своим видом. Я хочу, чтобы ты был счастлив.
Пойду с тобой.
— Я не могу тебе этого позволить. Ты не должен жить в одиночку в пещере. Ну что это за жизнь? Ты проводишь свои дни в ожидании, когда появится лузер типа меня и пару часиков тебя поразвлекает. Ты должен остаться здесь. Будь с теми, с кем ты можешь по-настоящему поговорить.
Нет.
— Ну что я за друг, если позволю тебе вернуться в Ориндж-Лиф? Это худшая в мире дыра. Я буду по тебе безумно скучать, но тебе надо остаться здесь.
Нет.
— Не спорь со мной. Я буду приходить в гости. Есть такая дерьмовенькая фразочка: «Если любишь, отпусти» — вот я это и делаю.
Мысль, что он снова потеряет друга, которого только-только нашел, удручала Тоби, но он говорил правду. Он не мог позволить Оуэну вернуться с ним. Только не когда тот нашел здесь лучшую жизнь.
Пойду с тобой.
— Нет.
Да.
— Послушай, мы недостаточно хорошо общаемся, чтобы устраивать подобные споры. Так что ты победил. Мы оба возвращаемся домой. — Он повторил знаком: оба идем домой. — Утром сразу уходим.
Его план был прост: как только Оуэн и остальные уснут, улизнуть и пойти домой в одиночку. Он не мог запретить Оуэну идти следом, но надеялся, что тот поймет намек и останется здесь, у пруда.
Или... он мог непреднамеренно привести еще трех монстров в родной город. Это было бы проблемой.
Нет. Они не променяют этот милый пруд на убогую пещерку. Оуэн, сколько Тоби его знал, раньше никогда не оставлял свое жилище, так что, кем бы эти создания ни были, они любят оставаться на одном месте. Он не сможет заставить эту троицу сорваться с насиженных мест ради того, чтобы зависать с тощим розовокожим идиотом. Верно?
А если Оуэн пойдет за ним... что ж, отлично. Тоби вернет своего друга, и его совесть будет чиста.
Когда наступил вечер, он быстренько сделал из веток хлипкое укрытие. Тоби мог сделать гораздо лучше — в этом он был уверен, — но кров ему был нужен ненадолго. Складывая ветви вместе, он наблюдал, как Оуэн в шутку борется с ребенком в луже возле пруда.
Тоби назвал ребенка Скраффером. Женскую особь (тут он предполагал) — Эсмеральдой. Мужскую (в этом он был уверен) — Брутом. В этих именах не было скрытого значения; просто, по его мнению, они подходили.
С наступлением темноты существа ушли в свою берлогу спать.
Матерь божья, как же тут темно. Тоби не мог припомнить, был ли он когда-нибудь в такой непроглядной темноте. Он даже не видел луну за деревьями. Всего в нескольких дюймах от его тела могли проползать тысячи змей. У Тоби был фонарь, который он собирался использовать, только когда будет достаточно далеко от их лагеря, но, вероятно, план «рано утром, перед пробуждением» был лучше, чем «поздно ночью, когда все заснут».
К тому же Тоби был измучен. Идти через черный как смоль лес, когда ты измучен, — плохая затея.
Он поспит пару часов, а там и придумает, как лучше поступить.
* * *
Он проснулся оттого, что Оуэн его толкал.
Подождите-ка, а Оуэн ли это?..
Когтистая лапа схватила его за лодыжку и крепко сжала.
ГЛАВА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ
Тоби закричал, когда его начали вытягивать из-под укрытия. Оно развалилось; ветки царапали лицо Тоби, пока монстр тянул его за ногу. Он услышал голодный рык — должно быть, Брут.
Тоби схватил ветку, надеясь, что она длинная, и ткнул ею вперед. Кажется, попал, но в реве слышалась скорее ярость, чем боль.
Он ткнул второй раз. Мимо. Его рука задела рюкзак, и он схватил его за лямку и махнул им как можно сильнее. Когда Тоби попал в цель, раздался убедительный хлопок. Лапа отпустила его лодыжку.
