Тоби пил, пока не достиг состояния покоя, а потом выпил еще.
* * *
— Я понимаю, что есть уважительные причины, но ведь это газетный бизнес. Прогулы неприемлемы.
Тоби пожал плечами: — Я уволен?
— Тебе нужно взять отпуск, пока со всем не разберешься.
— Оплачиваемый?
— Нет, этого я сделать не могу.
— Тогда возьми эту работу и засунь ее себе в жопу. Да поглубже, до самого конца.
— Думаю, тебе стоит уйти.
— Ага, хорошая мысль.
* * *
— Эй, малыш, как дела?
— Я скучаю по тебе, пап.
— И я по тебе, Ханна. Как там твой братик?
— Он тупица.
— Ну, как и большинство людей. С одним из них ты сейчас разговариваешь. Чем занималась сегодня?
— Тоби?
Это была Сара.
— Я еще не договорил с ней.
— Ей нужно готовиться ко сну.
— Ну же, Сара, я же не собираюсь ее скармливать гребаному монстру через телефон. Я даже не знаю, где вы.
— Мы попробуем позвонить тебе на следующей неделе.
Гудок.
Тоби хотелось разбить телефон об пол и топтать его, пока он не превратится в пластмассовый порошок, но у него не было денег, чтобы купить себе новый.
* * *
— О да, я крутыш! — сообщил Тоби Оуэну. — Теперь я работаю на за-во-де.
Мартышкин труд. Ты не поверишь, какой херней занимается взрослый человек восемь часов в день. На второй час я хочу пустить пулю себе в лоб. На третий я хочу пустить пулю в лоб всем остальным. На четвертый я уже отключаюсь. Но все еще могу выполнять свою работу. Не понимаю, почему они не заведут робота для этой работы. Наверное, из-за того, что даже робот сошел бы с ума, делая это по восемь часов в день — он бы вытащил пистолет и снес бы себе микросхемы. Я, кстати, нарисовал сегодня один комикс. По крайней мере, начал. Он оказался дерьмовым, и я его выбросил. Боже, как же болит голова.
1999 год
— С днем рожденья, с днем рожденья, с днем рожденья меня! — произнес Тоби, сидя в одиночестве в своей спальне. — Знаете, что было бы классно? Звонок от моей семьи! Я так много прошу? Я что, черт возьми, единорожку прошу? Мне не нужен торт со свечами, а вот звонок на полминуты вытащил бы мою жизнь из этой клоаки хоть ненадолго! Хорошо ты мне отомстила, бывшая ты моя! Оставить меня в одиночестве на день рождения! Отлично получилось, Сара! Ты выиграла!
* * *
— Знаешь, Сара, я понял, что сделал нечто ужасное, но серьезно, почему мне нельзя поговорить со своими детьми в свой день рождения? Ты от этого удовольствие, что ли, получаешь? Это забавно, да? Самая крутая игра в мире — «Помучай Тоби»?
— Ты уже разговаривал с Гэрретом, — сообщила Сара. — Ты его напугал, и он положил трубку весь в слезах.
— Я... — Ему нечего было возразить на это, поэтому он умолк, не закончив мысль. — Черт.
— И день рождения у тебя завтра.
* * *
— Оуэн, Оуэн, Оуэн. Нам надо сваливать из этого унылого городишки. Отправиться в путь. Найти приключения. Посмотреть на всякую хрень. Как думаешь?
Оуэн ничего не ответил. На самом деле, хоть такое и трудно было себе представить, Оуэн,казалось,чувствовал к нему отвращение.
— Что такое? Я тебя пугаю?
Да.
— Ой-ой-ой, большой ужасный монстр боится тощего пьянчугу! Извините, что причинил вам неудобство, сэр. Желаете, чтобы я удалился? Не нравится мне мысль, что ты проводишь последний год тысячелетия с пьяным хером типа меня. Если, конечно, ты не один из тех нытиков, которые думают, что миллениум закончится в две тысячи первом. В любом случае надеюсь, что двадцать первый век изменит твою жизнь к лучшему. Давай-ка выпьем за это.
2000 год
— О боже, что, уже Рождество?
2001 год
Гэррет перестал спрашивать, как поживает Оуэн — без сомнения, по строгому указанию Сары, что было логично, так как она запретила Тоби обсуждать эту тему во время их все более редких телефонных звонков.
Когда он заводил разговор о личной встрече, она осторожно намекала, что это не самая лучшая идея. Когда он становился настойчивей, она вешала трубку.
* * *
Когда доктор вошел в процедурную, изучая блокнот у себя в руках, было невозможно прочитать выражение на его лице. Почему он смотрел в блокнот? Он же точно знал, какие новости несет. Или он просто избегал зрительного контакта?
— Мы проведем еще несколько тестов, просто чтобы убедиться, но форма, по всей видимости, легкая, так что это хорошая новость. Я предполагаю, что новости не изменятся, но лучше подстраховаться. Сейчас же, как я и говорил, вам требуется хирургическое вмешательство, чтобы удалить опухоль, — эта процедура относительно простая.
— Разрезать меня и что-то там вытащить — это просто?
— Поэтому я и употребил слово «относительно», мистер Флорен. По сравнению с коронарным шунтированием — да, это просто.
— Вы правы, извините. Я просто нервничаю. Я должен считать себя счастливчиком. Пятьдесят шесть лет, и у меня всего лишь первое хирургическое вмешательство.
— И это довольно хороший результат. Не беспокойтесь. Мы о вас хорошо позаботимся. Несколько недель придется полежать, но это гораздо лучше, чем альтернатива, уж поверьте мне.
* * *
Тоби лежал дома и смотрел телевизор. Он сходил с ума от скуки и очень надеялся, что Оуэн понял его, когда он описывал процедуру и объяснял, что не сможет приходить пару месяцев. Тоби подташнивало от мысли, что его друг бродит где-то, одинокий и испуганный, и думает: произошло что-то ужасное.
Да, фактически хирург разрезал тело Тоби. Это было довольно ужасно. И он явно ощущал последствия от работы скальпеля. Судя по тому, как он чувствовал себя сейчас, он больше никогда не сможет пойти в лес.
Естественно, это не было правдой. Как только Тоби сможет пройти пару миль, не вывалив при этом кишки наружу, он пойдет в гости к Оуэну. А может, и раньше.
* * *
— Ты не поверишь, — сказал Тоби. — Я, наверное, никогда не показывал тебе фотографии Всемирного торгового центра — в Нью-Йорке есть огромные башни-близнецы. И из одной из них торчал самолет — террористы направили его прямо на здание! Представляешь? Мы совершенно обалдели, когда смотрели все это по телевизору в буфете. А затем прямо в прямом эфире башни обрушились! Люди охали, плакали и сходили с ума — такого бедлама я еще никогда не видел. А еще один долбаный самолет врезался в Пентагон. В Пентагон! Странно, что не в Белый дом. Поверь мне, Оуэн, уж лучше жить в своем собственном мирке. Мир слетел с катушек.
