– Где находишься, Славик?
– Серега, а ты что здесь делаешь? И перестань лапать меня, а не то по морде схлопочешь!
– Славик, что с тобой случилось? – продолжал спрашивать Одьен.
– Иди на хрен, сволочь!
Мужчина попытался ударить Одьена, но промахнулся.
– О-о-о!!! – воскликнула я, наваливаясь на Славика рядом с Одьеном, чтобы удержать его на смотровом столе.
– Суки! Вы нас подставили! – начал орать Славик. – Они придут сюда за вами и порешат всех, кто будет рядом! Думаете, спасетесь? Так вот хер вам!
– Вызовите реаниматолога, – обратился Одьен к медсестре. – Еще пару часов, и он будет выплясывать по отделению на сломанной ноге и руководить Восстанием.
– Ублюдок! Опусти меня!
– Успокойтесь! – закричала я.
– Уйди, сука!
– Успокойтесь!
– Отойди, иначе сейчас вмажу!
– Заткнись и лежи спокойно! – закричала я, – иначе сейчас охрану вызову и будешь ночь в изоляторе пыхтеть!
– О-о-о!!! – произнес Славик и расслабился на столе. – Так ты из наших. Чего сразу не сказала?
Я слезла с обмякшего тела и не поняла, что происходит. Одьен и Триша в молчании уставились на меня.
– Что? – не поняла я.
– Ты говоришь по-русски? – спросил Одьен.
И вот тут до меня дошло… Боже… Славик, да ты подставил меня…
– В школе учила, – попыталась выкрутиться я.
В смотровую вошел реаниматолог, и Одьен был вынужден сменить тему разговора. Его Величество дежурный нейрохирург явился к нам только через тридцать минут, когда основная работа по приведению Славика в надлежащий для госпитализации вид была проведена. Сообщив мне, что у Славика сотрясение легкой степени и ушибленная рана затылочной области, нейрохирург пожаловался на недостаток времени и попросил обработать рану на голове пациента самостоятельно. Я не стала препираться: себе дороже. Быстрее обработать рану самой, нежели снова ждать, когда освободится Его Высочество.
Одьен наблюдал за нашей с нейрохирургом беседой молча. Когда коллега покинул смотровую, Одьен обратился ко мне:
– У тебя своей работы мало? Если будешь со всем соглашаться, они сядут тебе на шею.
– Лучше я быстро обработаю эту рану, чем проторчу здесь еще час, пока нейрохирург соизволит это сделать.
– Как знаешь, – пробурчал себе под нос Одьен. – Я к себе. Если что – вызывай.
– Хорошо, – кивнула я.
Оформив все документы и «отписав» лист назначений, я со спокойным сердцем взяла курс в сторону уборной. Но, увы… Едва моя нога ступила на заветную тропу, на руке вновь запиликал браслет.
– Да?
– Тут женщина с ногой. Нужно, чтобы вы посмотрели…
Я решила, что женщина «с ногой» вполне подождет, пока доктор Ней справит нужду. В общем, решение я приняла верное. Женщину с ногой сменили двое мужчин с рукой и ребрами. Затем я провела обход в отделении в одиннадцать часов и спустилась вниз, чтобы помочь Гроуну с какой-то резаной раной и женщиной в алкогольном, как оказалось, практически здоровой, если бы не пристрастие к спиртному.
В итоге, ровно в половину первого я была свободна, как ветер.
Спать не хотелось, и я решила не ложиться до двух. Вот потом, если все пойдет гладко, я проведу еще один обход в отделении и, возможно, прилягу, посплю. Не успела я допить кофе, как завибрировал браслет.
– Ней слушает, – промычала я.
– Спускайся вниз, – прозвучал сонный голос Одьена. – На автомагистрали авария. Семь пострадавших. Троих тяжелых везут к нам.
– Поняла. Бегу.
Пока я, перепрыгивая через две ступеньки, неслась по лестнице вниз, Одьен, словно ветер, пролетел мимо меня. Хранитель, что еще сказать. В приемном собрались сотрудники из разных отделений. Три реаниматолога, доктор Гроун, дежурный хирург, нейрохирург и мы с Одьеном. Медсестры сновали туда-сюда, готовя ремзал и смотровые комнаты. Ожидая прибытия скорых, все мы выстроились в одну линию, словно бегуны перед забегом. Вот-вот раздастся сигнал, и мы побежим. Послышался вой сирен. На старт! Внимание! Марш!
Первая переноска.
– Пострадавшая женщина! – докладывал парамедик из бригады скорой помощи. – Без сознания, зрачки не реагируют. Интубировали на месте. Давление не держит. Множественные переломы ребер с обеих сторон. Переломы таза и левого бедра.
К телу ринулся один реаниматолог, нейрохирург и хирург. Хотела пойти и я, но Одьен взглянул на Гроуна и отправил к ней его.
Остальные остались стоять на месте. Я вместе с ними.
Вторая переноска.
– Девочка лет десяти! Без сознания, зрачки реагируют. Давление сто на шестьдесят, пульс сто двадцать!
– Почему ребенка к нам повезли?! – завопил Одьен и побежал к переноске вместе с реаниматологом.
– До вас ближе, чем до центра в С.! – оправдывался сотрудник бригады скорой.
– Там педиатрическая служба! А у меня ни хрена нет!
Я подбежала к девочке, но Одьен закричал:
– Третий пострадавший на тебе!
Я подняла руки вверх и отошла от ребенка, выполняя приказ. Остались только мы с реаниматологом. Женщину повезли в ремзал. Ребенка Одьен сразу повез на сканирование. Мы с реаниматологом переглянулись и кивнули друг другу. Третья скорая.
– Пострадавший мужчина! Без сознания! Шок 3-4! Травма грудной клетки, инородное тело в брюшной полости! Травматическая ампутация левой ноги, рваные раны обеих рук. Интубировали в машине, давление не держит, фибрилляция, ритм восстановлен.
Я подлетела к каталке и на мгновение впала в ступор. Из живота мужчины торчала какая-то балка, похожая на искореженный отбойник с трассы. Я быстро осмотрела тело и закричала, что было сил:
– Поднимаем в операционную! Мне нужен хирург! Хирург!
Никто мне не ответил. Никто не придет. «Третий пострадавший на тебе». Спасибо, Одьен. Угодил, твою мать…
Мы втащили переноску в лифт и поднялись на второй этаж в оперблок. Разорвали одежду и бросили на пол в коридоре. Перегрузили тело на операционный стол. Медсестра натянула на меня стерильный халат и перчатки. В таких ситуациях некогда переодеваться и мыть руки. Либо я успею остановить внутрибрюшное кровотечение, из-за которого пациент теряет давление, либо он умрет. Медсестра вылила антисептик из бутылки на его грудь и живот. Накрыли его стерильной простыней с «окнами» для доступов.
Срединная лапаротомия. Вскрыла брюшину и кровь полилась на пол, как из ведра.
– Отсос! – кричала я медсестре. – Давай! Ни черта не вижу!
Салфетки, салфетки, зажимы, салфетки. Балка прошила кишечник и застряла в позвоночнике, прижав брюшную аорту. Селезенка и печень разорваны.
