– Да.
– И?
– У меня есть имя и адрес владельца. Его зовут Азали Горн. Послушник. Живет в С. Переехал туда десять лет назад. У него семья: жена и двое детей. Работает в местном филиале бюро охраны окружающей среды, – Поук достал из кармана его фотографию, сделанную возле какого-то дома. – Белый мужчина, рост метр восемьдесят пять – девяносто.
Одьен взял фотографию в руку.
– Ты за ним следишь?
– Конечно, я за ним слежу! Пока два дня только. Прикрепил датчик к днищу его машины. За пределы С. он не высовывается пока. Ездит на работу, в магазин вчера заезжал. Сейчас, между прочим, я должен стеречь его у дома, а не с вами разговаривать!
– Можем с ним поговорить, – предложила я и взглянула на Одьена.
– И что ты ему скажешь, дорогая миз-з-з?! – воскликнул Поук. – Привет! Не вы ли тот палач, который работает на черный рынок Жатвы?
– Он прав, – согласился Одьен. – Пусть Поук пока просто за ним понаблюдает. Если что найдешь – сразу набирай меня или Айени. Пойдем, Алексис, – Одьен открыл дверь машины.
Я попрощалась и вышла следом за Одьеном. Поук уехал первым. Одьен остановился у моей машины и посмотрел ему вслед. Я же смотрела в сторону леса, куда уходила гравийка.
– Что беременная невеста Айени здесь делала? – я озвучила вопрос, который сразу пришел мне в голову.
– Этого никто не знает, – Одьен взглянул на меня.
– Даже сам Айени?
– Питер сказал «сом-м-м». И свое расследование он начал с дела гибели невесты Айени. Возможно, Питер знал больше, чем рассказал Поуку?
По телу пробежала дрожь. Кажется, айсберг начал переворачиваться.
– Поехали, – Одьен сел в мою машину.
Я себя долго ждать не заставила.
– Давай проедем старой дорогой? – предложил Одьен.
– Давай, – согласилась я.
По гравийке мы пересекли небольшой лес и выехали на двухполоску. Поук был прав: машин там не было. Дорожное покрытие местами было разбито настолько, что нас подбрасывало на сидениях.
– Подвеска долго не выдержит, – пожаловалась я.
– Куплю тебе новую.
– Подвеску?
– Машину.
Я рассмеялась. Что ни говори, а юмор Одьена мне импонировал.
– Вот он! – я указала рукой на новый съезд с дороги, который огибал лесополосу. – Это же тот съезд!
– Темнеет. Туда мы сегодня точно не поедем.
Я поджала губы. Азарт забурлил в крови. Хотелось все увидеть собственными глазами. Проехать и пройти маршрутом убийцы. Восстановить картину преступления в деталях, чтобы вникнуть в логику этого палача.
– Как скажешь, – я хлопнула себя по коленям. – Да и Айени обещал сегодня ко мне заявиться. А я еще не дома.
– Он не приедет, – Одьен резко повернул налево, огибая яму.
– Ты поменял график смен, и теперь снова твой черед меня стеречь?
– Заедем ко мне. Поужинаем. Я приму душ и переоденусь. Потом поедем к тебе.
– А как же мое мнение? Может, я не хочу к тебе ехать? И не хочу, чтобы ты ночевал у меня!
– Ты не спрашиваешь моего мнения, а я не спрашиваю твоего, – ответил Одьен. – Все по-честному.
Мне не хотелось признаваться самой себе, что его наглость и самоуверенность импонируют мне так же, как и его юмор. Конечно, я могла стать в позу и попытаться поругаться с ним, отстаивая свои права на принятие решений. Пожалуй, в другой раз я так и сделаю. Но не сегодня. Сегодня я хочу побыть женщиной, о которой заботятся. Я расслабилась, и на миг представила, что это какая-то другая моя жизнь, в которой мы с Одьеном возвращаемся с работы домой, чтобы принять душ, поужинать и завалиться на диван перед телевизором. Я покосилась на Одьена. Он очень гармонично вписался в выдуманную картину.
– Что-то ты притихла, – он улыбнулся.
– Думаю, как убегу из твоего дома, пока ты принимаешь душ.
– Можем принять душ вместе. Тогда мне не придется тебя ловить.
– К чему все это? – устало спросила я. – Твои подкаты и намеки? Ты меня продинамил. То, что случилось вчера, – больше не повторится, потому что меня такие отношения не интересуют. Может, я и сама виновата в том, что на работе мы переспали. Но ты принял участие в процессе, а ошибкой оказалась я.
– Давай сменим тему, пока не разругались прямо сейчас, – он сжал пальцы на руле.
– Как скажешь, – вздохнула я и отвернулась к окну.
В молчании мы въехали в город с другой стороны от автомагистрали.
– Хороший район, – я рассматривала многоэтажные особняки, мимо которых мы проезжали. – Дома дорогие.
– Раньше здесь жили хранители, теперь обосновались райоты. Как видишь, деньги на постройку таких дворцов у них остались.
– Как и страсть окружать себя роскошью, – улыбнулась я.
– Ты выросла в похожем доме?
– Да. Полы из мрамора, шелковые обои на стенах, хрустальные люстры на потолках и кожаная мебель во всех комнатах. Собственная гардеробная со шмотками, обувью и сумками из последних коллекций именитых брендов, свой мастер по маникюру, педикюру и личный стилист. Званые ужины, вечеринки у друзей, встречи с наставником три раза в неделю и бесконечные тренировки в разных измерениях. Если бы кто-нибудь мне сказал, чем все это закончится, я бы не поверила и рассмеялась ему в лицо.
– Ты ходила в школу для райотов? – спросил Одьен.
– Да. Статус моих родителей и их деньги позволили закрыть глаза директору школы на то, что я послушница.
– И какого это – учиться среди райотов?
– Я покупала себе друзей. Они делали вид, что не знают, почему я ношу украшение – символ высшего палача. И всячески старались скрыть свой страх, общаясь со мной. Высшие палачи, которые обучались вместе с нами, со мной дел никаких не имели. Я была не из их круга, и никакие деньги не могли это исправить. Они всегда смеялись надо мной, попрекая метафизическим уровнем. Я тешила себя надеждой, что после официального оглашения моего имени у меня появится право показать всем им третий палец и послать на хрен. В итоге, третий палец всем нам показала судьба. Наверное, мы это заслужили. Возможно, вы были правы, когда стали нас убивать.
– Моя семья не участвовала в Восстании.
– Твоя семья владеет фондом Ригардов. Фонду принадлежит «Роквелл», где у вас с Айни наверняка есть доли. Так что не надо мне рассказывать, что вы не участвовали в Восстании. Вы были одними из спонсоров, так что ручки свои кровью замарали.
– Я, Айени и Кейдж здесь ни при чем.
– Да какая теперь разница? – я повернулась к Одьену. – Признай, Восстание рано или поздно все равно бы произошло. Не будь его, я занималась бы тем, что убивала послушников и казнила палачей, райотов, хранителей, которые совершили преступления по смертоубийственным статьям Устава. И выбора бы ни у кого из нас не было.
