– Нет у меня удостоверения, – я прошла на кухню и открыла шкафчик под мойкой.
Достала изогнутый черпак и показала его Одьену.
– Что это? – не понял он, беря его в руки и внимательно рассматривая.
– Я его согнула. И пробила дыру в стене. А ты в приступе ярости едва не разнес мой дом. Или ты и сам не замечаешь, что делаешь?
Одьен выбросил черпак в ведро.
– Я это не контролирую. Не знаю, что со мной такое. Может быть, это делаешь ты, а не я?
– Ты знал, что Aisori и Desima были архангелами? – напрямую спросила я.
– Архангелами? – он поморщился.
– Все это началось сегодня, когда ты ушел. Я разозлилась и ударила кулаком в стену. И пробила ее. А потом согнула черпак. Может, еще что-нибудь согнуть? – я начала бегать взглядом по кухне.
– Кто сказал тебе, что Aisori и Desima были архангелами?
– Дядя Гриша, – буркнула я и решила больше ничего не ломать.
– Ты ему звонила?
– Да. И он направил ко мне Алексея и его группу. Алексей связан с дядей Гришей клятвой.
– Почему Григорий Носов так о тебе печется? – Одьен подошел ближе. – За какие заслуги ты называешь его «дядей Гришей»?
– Он мой дедушка, – слезы снова покатились из глаз. – По крайней мере, он так утверждает. Мама никогда не рассказывала о том, что он ее отец. И папа никогда об этом не говорил. Григорий Носов был связан клятвой Возмездия с моей бабушкой, а она была чистокровным райотом. В детстве я пересекалась с ним только на каких-то общественных мероприятиях, где присутствовали члены правления корпорации родителей. Умирая, отец дал мне инструкции. Я должна была добраться до дома Григория Носова и ждать его там. При встрече отец попросил сказать ему, что клятва Возмездия – выше Устава. Папа был уверен, что Григорий поможет мне.
– Твой отец умер у тебя на руках? – Одьен начал стирать слезы с моих щек.
– Да. Я тоже умирала. И забрала его Исток, чтобы выжить, – произнесла и прижала ладонь к губам, чтобы больше ничего не говорить.
Смертоубийственная статья. И я – смертник.
Одьен отнял ладонь от моих губ и поцеловал ее. Потом сжал ее в своих руках.
– Григорий Носов помог тебе спастись и бежать из страны, когда на палачей и райотов открыли охоту?
– Мне помогла Мила, – ответила я. – Женщина-хранительница. Носов вышел со мной на связь уже здесь. Я не знала, что он за мной наблюдает через своих людей. Но когда Кларисса Роут вляпалась в неприятности, он меня вытащил. Он дал мне деньги, которыми я не пользуюсь. И дал слово не вмешиваться в мою жизнь. Но если вляпаюсь снова – могут пострадать другие, невиновные люди. Поэтому я так живу. Нигде не задерживаюсь надолго. Разъезжаю по маленьким городкам, работаю в местных больницах, где не всегда на смене бывают даже хирурги.
– Поэтому владеешь торакотомией, – ответил он. – И лапаротомией. И лапароскопией тоже.
Я молчала.
– Я не дурак. Поставленные руки сразу видно. Собственно, я и записал тебя на лапароскопию со мной, чтобы проверить свои предположения.
– Я убийца, – прошептала, и слезы полились из глаз сами собой. – И я не выбирала для себя этой участи. Я воспринимала все, как данность. Чувствовала превосходство над другими, иногда завидовала им, а порой, даже ненавидела. Я не задумывалась о том, что природой мне уготована участь убийцы, которым рано или поздно придется стать. Но за все в этой жизни нужно платить. Я проснулась, когда было еще темно. На часах четыре тридцать. Я подумала, что соседи опять закатили праздник и взрывают фейерверки…
Я рассказывала, как в последний раз видела мать и сестру. Как очнулась, когда отец тащил меня по заснеженному парку. Как умирала под мостом, в то время, как папа шептал мне, что делать дальше. Потом он положил мою руку себе на грудь и сказал: «Просто выживи и все. Это все, что от тебя требуется». Рассказала, как попала на сервисную станцию. Как бежала оттуда и напоролась на Милу. Как жила в собачьей будке и ела из мисок вместе с Грушей. Как ехала в транспортном контейнере, пока меня перевозили через океан. Как попала в приют и стала Клариссой Роут. Как получила деньги от Милы. Как узнала, что она повесилась. Как поступила в университет. И как убила палача, который домогался меня. Как на свет появилась Алексис Ней и про ее приключения в разных городках этого огромного континента.
Когда выговорилась, начала икать. Одьен обнял меня и зарылся носом в мои волосы. Наверное, у него действительно страсть к моим волосам.
– Ты прости меня… …пожалуйста, – он поцеловал мой затылок. – Я тебя люблю. Очень сильно.
– И я… …тебя люблю…
– Ты сейчас прыгнешь в четвертое и перебросишь меня с собой. А потом заберешь у меня часть Истока и обменяешь на свою.
– Нет.
– Да, – прошептал тихо. – Ты сделаешь это, ни о чем не сожалея, как ни о чем не жалею я. Потому что так надо сделать. Потому что, заключив союз, я в любой момент смогу тебе помочь и защитить. Я хочу быть рядом. Это мое решение, и я принял его осознанно.
– Тогда тебе и твоей семье придется отвечать на мой красный билет, – я покачала головой. – А я не хочу никого подставлять.
– Это не твой красный билет, а наш. Заключим мы союз сейчас или не заключим его никогда, для меня это ничего не изменит. Для наших семей тоже. Я втянул тебя в переделку с сетью черной Жатвы округа Т. Конечно, я не знал, что все настолько запутанно, но, волей-неволей, я тебя подставил. И в этом я перед тобой виноват.
– Это не обязывает тебя приносить мне клятву Возмездия, – я отвернулась.
– Ты слышала, что я говорил до этого? – он заглянул мне в лицо. – Или ты избирательно воспринимаешь информацию?
– Ты не спросил, чего хочу я.
Одьен отстранился.
– Если не хочешь, я настаивать не буду, – в голосе чувствовалась некая досада, как будто только что я его очень сильно обидела.
Как будто он сделал мне предложение руки и сердца, а я отказала.
– Я не хочу заключать союз, как сделку, – ответила тихо. – Меня не учили, что клятву Возмездия можно принести хранителю, которого любишь. Мне даже не рассказывали, что такое возможно. А сама я об этом никогда не думала. Ты предлагаешь заключить союз, потому что беспокоишься за меня. Я тоже за тебя беспокоюсь. Но не хочу, чтобы сделки управляли нашими отношениями. Разорвать клятву можно только умерев. Это даже не брак, где разочарованные партнеры всегда могут разбежаться. Это раз и навсегда, как минимум, для одного из нас.
– Ты сомневаешься в том, что твои чувства ко мне со временем не испарятся?
Скользкий вопрос. Сомневаться во всем меня научила жизнь.
– Всякое бывает, Одьен. Никто из нас ни от чего не застрахован.
– Тогда, просто рискни, – он пожал плечами. – Согласен, союз – это не брак, а нечто большее. И я предлагаю тебе нечто гораздо большее, чем брак со мной, – он подошел ко мне и прижался лбом к моему лбу. – Алена, ты согласна принести мне клятву Возмездия? – начал гладить меня пальцами по щекам.
