Зазвонил мой телефон. Это Шатски.
– Надеюсь, у тебя хорошие новости? – спросила я, пережевывая кусок пиццы.
– Приятного аппетита!
– Спасибо!
– Годфри летал в Д.Л. в конце июля, – радостно произнес Шатски. – Представился другим именем. Вернулся через две недели тоже самолетом.
– Установили, где жил в Д.Л.?
– Полли, тебе все и сразу подавай? – разозлился Шатски. – Мы не волшебники!
– Не кипятись, – предупредила я.
– Ты лучше жевать перестань! А то сейчас подавишься!
– Выкладывай, – я отложила кусок пиццы.
– Мы знаем, что родители Эндрюса Годфри погибли при пожаре в Г. округ Г.
– И?
– Возгорание на фабрике кожевенных изделий. Тридцать семь погибших.
– И? – я начала терять терпение.
– Фабрика принадлежала фонду, которым управляла семья Крейнов.
– Месть – вот мотив! – воскликнула я. – Шатски, ты молодец!
– Полли, я не знаю, как увязать предыдущие эпизоды с этим. Твоя теория трещит по швам. Мы до сих пор не нашли свидетельств пребывания Гордфри, Джонса или Донохью в одном из городов, где были прошлые эпизоды. На последние четыре года у этой троицы крепкие алиби.
– Должен быть в их группе четвертый. Найдем четвертого – раскрутим дело. Скинь мне списки детей-сирот из приюта, в котором одновременно была эта троица.
– Скину, – устало вздохнул Шатски.
– Давай, – я отключила вызов и улыбнулась. – Кто четвертый, ребята? Ведь у него зуб на Ригардов. У четвертого – зуб на Ригардов…
В дверь постучали. Я быстро заглянула во второе измерение и открыла Уоррену Райту.
– Проходите. Пиццу будете?
– Я не голоден. Благодарю, – Райт вошел в комнату и осмотрелся.
– Все подслушали? – поинтересовалась я, присаживаясь на кровать, чтобы доесть.
– Не имею такой привычки, мэм.
– Неужели! – засмеялась я. – Присядьте, не стойте.
Уоррен присаживаться не стал. Он начал расхаживать по комнате, внимательно изучая каждое из дел на проекциях.
– Почему вы хранили дела в распечатанном виде и делали свои пометки только на бумаге? – спросила я.
– Бумагу трудно взломать, – ответил он.
– Старые привычки? – я откусила кусок пиццы.
– Читали досье? – он прошествовал мимо меня и присел, читая мои пометки под досье на Питера Донохью.
– За что вас сослали из службы контроля?
– За дело, – он встал и подошел к делу Джонса. – Вы работаете только с электронными версиями. Не любите старую школу?
– Считаю ее пережитком прошлого.
– Или возить с собой папки с документами слишком накладно? – он обернулся ко мне и улыбнулся.
По телу разлилась предательская нега. Не-е-ет…
– Вы правы, бумаги возить с собой достаточно неудобно.
– Почему ваши глаза не меняют цвет?
– Напряжение сказывается, – я отвернулась.
– Но вас это беспокоит, иначе, не носили бы темные очки в пасмурную погоду.
– Хранители с черными глазами пугают людей. Я не должна никого пугать. Я должна предрасполагать.
– Вы смотрите на людей свысока и не стараетесь этого скрыть. Какое уж тут предрасположение?
– Поспешные выводы многих погубили, – я дожевала пиццу, смяла коробку и выбросила ее в ведро.
– Переодеваться будете? – Уоррен присел в кресло в углу комнаты, как будто занял место в кинотеатре на заднем ряду.
– Мы поедем опрашивать соседей Годфри. Из нас двоих кто-то должен выглядеть представительно, – я пригладила лацканы пиджака, в котором валялась на кровати.
– Опрос соседей проводил мой брат Билли. И ему они ничего нового не сказали. А у меня нет оснований не верить брату.
– Разве не офис в С. этим должен был заниматься?
– Мы командуем офисом в С. Поэтому дела, за копиями которых вы приехали, оказались у нас. Но вы и сами об этом знаете, – он снова улыбнулся.
– Официально вы помогаете им в расследованиях в связи с недостатком персонала в С. Значит, неофициально, офис в Р. управляет офисом в С.?
– Официально я сейчас зашел к своей новой знакомой Полли, чтобы порезвиться с ней на этой кровати. Неофициально я помогаю вам разобраться в деле, которое интересно и мне самому.
– Вот этот ваш интерес, – я указала на Уоррена, – он чем вызван?
– О каком, из выше изложенных, вы спрашиваете? – с непроницаемым видом спросил он.
Клинья подбивает? Да, нет… Нет-нет-нет. У него своя игра и, кажется, я в ней принимаю какое-то участие.
– А их несколько, ваших интересов?
– Официальный и неофициальный, – напомнил он.
– Неофициальный, – надменно улыбнулась я, давая понять, что по первому пункту ему ничего не светит.
– Интересные расследования отвлекают от неприятных мыслей о неизбежной гибели. Интересные женщины, кстати, тоже.
И снова это лицо, лишенное эмоций. Кто так подкатывает, вообще? На меня такое говно не действует. Или действует? Судя по паршивому щекотанию внизу живота – мои дела плохи.
Он встал с кресла и подошел ко мне. Взгляд черных глаз пустой, как будто он не на меня смотрит, а куда-то вдаль. Наклонился и заглянул в мои глаза.
– Что вы себе позволяете? – с нажимом, произнесла я. – Соблюдайте субординацию и протокол!
– Субординация и протокол убьют тебя, Полли, – прошептал он и прижал ладони к моему лицу.
Я оторопела. От этой наглости, от фамильярности, от абсолютного спокойствия Уоррена Райта, который вел себя как человек, слишком много знающий…
Он прижался лбом к моему лбу и закрыл глаза. Провел подушечками первых пальцев по моим щекам, как будто стирал с них слезы. И, почему-то, улыбнулся.
Выброс! Меня окатило волной с головы до пят, в горле застрял слабый стон.
– Чувствуешь? – спросил тихо.
– Не-е-ет! – закричала я и оттолкнула его от себя. – Не-е-ет! Нет!
Прыгнула сразу в пятое. Моей натренированности хватит на минут десять пребывания здесь. Есть время подумать. Остыть. Понять, что делать дальше.
– Почему ты убегаешь от меня? – услышала я за своей спиной и обернулась.
Уоррен смотрел на меня, стоя среди вечно падающих хлопьев материи пятого измерения.
– Кто ты такой? – я выхватила пистолет из-за пояса брюк и направила в него.
– Поэтому ты всегда носишь его с собой? – он улыбнулся. – Материализация в пятом измерении недоступна, зато все объекты из первого измерения всегда под рукой, – он отступил на несколько шагов и присел на кровать.
