Чем ближе мы подъезжали, тем отчетливее я видела яркие высокие языки пламени. Кто-то устроил пожал на обочине прямо возле лесополосы. И вдруг я отчетливо рассмотрела буквы.
«АЛЕКСИС».
Это был не пожар, а огромная голопроекция с моим именем, каждая буква в котором полыхала огнем. Как будто кто-то сложил толстые бревна и поджег их!
Мы проехали эту проекцию, и впереди я увидела следующую.
«ТЫ».
За ней была другая:
«ВЫЙДЕШЬ».
– Господи! – я прижала ладони к щекам, не в силах поверить в очевидное.
«ЗА». «МЕНЯ». «ЗАМУЖ?».
– Да!!! – воскликнула я. – Да!!!
Одьен засмеялся, резко свернул с дороги и остановился у съезда на какую-то гравийку.
– Уверена? – спросил лукаво.
– Да! – я бросилась ему на шею.
– Алена, я очень сильно тебя люблю. Очень сильно.
– И я тебя!
– Подожди, сейчас кольцо достану!
Он вытащил из кармана маленькую коробочку и открыл ее.
– Не может быть, – прошептала я, глядя на кольцо с огромным синим сапфиром, усыпанном изумрудами и бриллиантами. – Это же бабушкино кольцо! Она носила его! – я уставилась на Одьена.
– Когда я провожал Григория, он задал мне вопрос относительно моих планов на будущее. Я ответил, что хочу жениться на тебе. Тогда он достал из кармана корочку и отдал ее мне. Он сказал, что это кольцо твоей бабушки, которое он ей подарил.
– Одьен…
Он достал кольцо из коробочки и надел на мой четвертый палец.
– Смотри-ка! Подошло!
– Я буду носить его на цепочке, – прижала ладонь к груди.
– Носи так, как тебе хочется, – он наклонился и нежно провел губами по губам. – А теперь готова веселиться?
– В смысле?
Одьен нажал на клаксон и протяжно посигналил.
– Ура!!! – послышались крики откуда-то из ночи.
Зажегся свет. Море лампочек и гирлянд, украшающих деревья у съезда с дороги. Одьен свернул на проселочную дорогу и проехал вперед. И тогда я увидела их. Всех их – мою большую и дружную семью!
Они накрыли столы на какой-то поляне невдалеке от проселочной дороги. И жарили там мясо и сосиски на решетках. Деревья вокруг поляны были украшены разноцветными светящимися гирляндами, а землю воткнуты маленькие фонари.
Мы с Одьеном вышли из машины, и остальные дружно захлопали. Айени и Мэйю подошли к нам первыми. Обняли нас по очереди, и вручили нам по паре теплых зимних сапог.
– Остальные ваши теплые вещи в пикапе, – Мэйю указала рукой на припаркованные машины у кромки леса вдоль дороги. – Переодевайтесь и к нам!
– Как ты все это организовал? – я снова повисла на шее Одьена.
– Один я бы ничего не сделал.
– Вы идете или нет?! – закричала Гоаре. – У нас здесь не Мишленовские звезды, конечно, но тоже очень вкусно!
Доа и Кейдж помахали нам, зазывая к себе.
– Спасибо! – прошептала я, глядя на всех них. – Спасибо.
Мэйю
– Доктор Соммервиль! – стены ординаторской дрожали от крика Айени. – В мой кабинет! Немедленно!
Дверь громко закрылась за его спиной, а я продолжила пить кофе в компании коллег.
– А я предупреждал, что он придет в ярость, – кивнул мне Шэрон – самый опытный и, соответственно, пожилой из нашей команды нейрохирургов.
– За пять минут уровни тестостерона и децибелов должны снизиться, – я пожала плечами и отпила кофе. – Остальное – переживу.
– И что на этот раз? – на подлокотник моего кресла присел доктор Олдридж.
– Угадай! – улыбнулась я.
– Заявка на новый нейроскоп?
– Холодно, – глотнула кофе.
– Заявка на новый сканер в операционную?
– Холодно.
– Заявка на выделение дополнительных детских коек в реанимации?
– Теплее, – кивнула я.
– Заявка на создание специализированных нейрохирургических палат в реанимации?
– Ф-ф-ф, – я подула на свои пальцы. – Почти обожглась!
– Заявка на организацию нейрохирургического блока в реанимации?
– Бинго! – я допила кофе и поставила кружку на стол.
– За что ты его так терроризируешь? – спросил Ларкин. – Из-за твоих заявок руководителю клиники Айени только и занимается тем, что пишет обоснования. И пока ничего не добился!
– Зато, когда Айени пойдет просить денег у своей сестры, у него будет список и готовые обоснования, – я хищно улыбнулась.
– Как коварно! – засмеялись коллеги.
Я расстегнула цепочку на шее и сняла с нее кольцо. Надела кольцо на палец и засмотрелась на голубой бриллиант «Под Цвет Твоих Глаз», как его назвал Айени.
– Вот ты всегда так делаешь, когда идешь к нему на заклание! – упрекнул Ларкин.
– Завидуешь, что Айени не на тебе женился? – сострила я.
– Тебе с рук сходит все! Абсолютно! Кольцом поиграешь, губки надуешь и проскочила! А мы – следующие в очереди. И не проскакиваем!
– Не ной. Обещаю, когда построят новый корпус и я стану руководителем детской нейрохирургии, заберу тебя к себе.
– Какие грандиозные планы! – прыснули смехом остальные. – Денег нет и не будет!
– Злые вы. Даже помечтать не даете!
– Из тебя получился бы хороший руководитель, – заметил Олдридж.
– Спасибо. Вот как надо очки зарабатывать, – я махнула Ларкину. – Подсекай! Ладно, с вами хорошо и весело, но мне пора кольцо предъявлять и губки надувать, – я встала и размяла затекшую спину.
– Эх, мать, – вздохнул Олдридж. – Отдыхать тебе нужно, а не на работу тягаться.
По моим ногам полилась вода.
– Э-э-э, – простонала я. – Как-то не вовремя.
– Доктор Соммервиль, я же просил… – Айени замер в дверях, глядя на мои мокрые штаны.
– Простите, доктор Ригард, но я рожаю. Вашу дочь, кстати! – я поковыляла к двери.
– Куда ты идешь? – Айени подлетел ко мне и подхватил на руки. – Ларкин, переносной блок тащи!
С криками: «Моя жена рожает», – Айени внес меня в отделение акушерства и гинекологии.
Переносного блока от Ларкина он ждать не стал. Хотя моей спине казалось, что это неверное решение.
– Чего ты кричишь?
– Кейдж! Кейдж! Мэйю рожает!
Из ординаторской вышла Кейдж.
– Чего ты орешь? Уже вся больница в курсе, что Мэйю рожает. Неси ее в смотровую.
