Он говорил и говорил, и с каждым его словом мне становилось все больнее. Потому что хочется верить, потому что сама хотела того же самого…
— Прошу тебя, замолчи… — по моим щекам медленно стекают слезы.
Можно ли ненавидеть человека, и одновременно любить?
— Почему, ты не веришь мне?
Он берет в ладони мое лицо, и нежно вытирает слезы большими пальцами. Наши глаза встречаются, и я вижу в его взгляде растерянность. И что-то ещё, неуловимое.
— Я знаю про спор, — вырываюсь из его объятий и отхожу подальше. — Игра окончена, Соколовский. Тебе пора.
Глава 23
Артём
Что я почувствовал, когда она сбежала? Гнев… Я готов был крушить все подряд, чем кстати, и занялся. И, возможно, от моей квартиры не осталось бы и кирпичика, если бы не появился Макаров.
Его появление было весьма кстати. Первой же мыслью было прибить этого урода. Во-первых, потому что он был тем, кто забрал отсюда Кареглазку. А во — вторых, я был чертовски зол, и желание набить кому-то морду просто меня не покидало.
Поэтому, стоило мне открыть дверь, я тут же схватил придурка за куртку и втащил в квартиру. Где первым же делом хорошенько ему вмазал. Да так сильно, что слышен был хруст моих пальцев, а может это ломалась его челюсть.
Второй удар нанести не получилось. Увернулся гаденыш. И не просто так, а ещё и врезать мне успел. Точнее попытался, его кулак лишь краем задел мой подбородок. Но этого хватило, чтобы я окончательно потерял голову и набросился на него, повалив на пол.
Дальше началась куча — мала. Никто не мог толком ударить друг друга, но и отступать не были намерены. В итоге, минут через двадцать бесполезного кувыркания, мы успокоились.
— Выпустил пар?
Мы лежали на полу и тупо смотрели в потолок. Лично у меня не было никакого желания разговаривать. И этот его вопрос вновь поднял волну гнева у меня в груди.
— Когда размажу тебя по стенке, тогда и выпущу.
— Этому не бывать. Смирись.
Макаров в один прыжок поднялся с пола и начал оглядываться по сторонам, разглядывая разнесённую мебель. Видать вид его впечатлил, он даже пару раз присвистнул.
— Заткнись, — предупредил его, видя, что он собирался что-то сказать.
Тоже поднялся и пошел на кухню. Егора не звал, был уверен, что он последует за мной. Так и было.
— Говори, зачем пришел?
Открыл шкаф и достал оттуда бутылку вискаря. Единственное, что сейчас остаётся, только нажраться. Иначе боюсь, что сорвусь к ней и натворю глупостей.
Я до сих пор не мог поверить, что она ушла. Буквально недавно она была в моих объятиях. Кричала от удовольствия, кончая в моих руках. Вся такая красивая, возбуждённая. Открытая для меня.
Я до сих пор чувствую ее вкус на своих губах. Сладкая девочка. И сейчас она могла быть со мной, в моей постели. Я сделал бы ее своей. Навсегда.
И к чёрту всех и всё. К черту этот спор. Он больше не имеет смысла. Завтра же скажу парням, что все отменяется. И если хоть кто-то скажет слово против, сломаю ему зубы.
Сегодня я понял одно, когда мчался за ней на всей скорости, молясь, чтобы с ней ничего не случилось. Понял, что это больше не игра. Я испугался за неё. Боялся ее потерять.
Она моя!
Должна была сегодня стать моей! И ничьей больше. Никому не позволю к ней хоть пальцем прикоснуться. Не позволю ни одному волосу упасть с ее головы.
— Не знаю, — Макаров пожал плечами, отвечая на мой вопрос. — Показалось, что тебе сейчас не помешает компания. И судя по тому, что ты сделал со своей квартирой, я не ошибся.
— Пфф, мог не утруждать себя. Ты последний человек, которого я хотел бы видеть, — налил себе вискаря, и предложил ему. — Будешь?
— Не откажусь, — Егор прошел к столу и уселся напротив меня.
Протянул ему стакан, и отсалютовав своим, выпил все до дна. Макаров последовал моему примеру. Я молча наполнил стаканы по новой.
— Как она?
Вопрос вырвался быстрее, чем я успел подумать. Мне не хотелось у него ничего спрашивать. В большей степени из-за того, что боялся сорваться и вновь надавать ему п#здюлей.
— Молчала всю дорогу. Ася пыталась ее разговорить, но без толку. Домой к ним не заходил, потому не знаю, что было дальше.
— Понятно.
Хотя нихрена мне не понятно. Моя девочка убежала отсюда так быстро, что я не успел ни слова ей сказать. А теперь она, наверно, сильно переживает. Это и не удивительно, всё-таки то, что между нами произошло, для нее впервые. Уверен, к ней ещё никто не прикасался так, как я. Не ласкал ее языком, и не доводил до оргазма.
Бл#дь.
Стоило мне просто об этом подумать, как член в штанах ожил. Она даже на расстоянии умудряется меня возбуждать. И в то же время, я очень за нее переживаю. Хочется сорваться к ней, обнять, утешить. Сказать, что ничего страшного не случилось, что я всегда буду рядом.
Замираю, не донеся стакан до рта…
До меня только сейчас дошло, что так оно и есть. Я хочу всегда быть с ней рядом. И это не похоть, как я считал раньше. Не уязвлённая гордость, что она посмела меня отшить, и теперь нужно поставить ее на место.
Она и правда мне нужна.
И это открытие пугает.
— Бл#дь, ты побледнел. Сокол, с тобой все нормально?
Я непонимающе уставился на Егора. Забыл про него, поражаясь своему открытию. В голове тут же появляется мысль, что я, возможно, влюблен.
Влюблен в свою Кареглазку.
Мотаю головой, пытаясь развеять этот бред. Такого просто не может быть. Чушь собачья. Я и любовь? Да вы прикалываетесь. Это не про меня.
Или…?
— Твою мать, Соколовский, ты чего завис?
Перед моим лицом появляется рука, и начинает воспроизводить щелчки. Снова трясу головой, и фокусирую взгляд на собеседнике.
— Нормально все, — говорю не своим голосом и вновь опустошаю стакан.
Вискарь обжигает горло, что хоть немного приводит меня в чувство. Бл#дь, а я ведь чуть не обосрался. Это что-то нереальное. И я никак не могу поверить, что это может быть правдой.
