Опять Дзагоев не успел похвастаться своими умениями.
Буйный сорвался с места, замахнулся, но стоило Дзагоеву замахнуться ножом в ту сторону, которая оказалась открытой, Марат быстро изменил направление и ударил в корпус Дзагоеву.
— Какого черта вы стоите? — крикнул Абрамов. — Остановите их.
По углам зашевелились темные тени, крупные мужчины в черных костюмах бросились к дерущимся.
Один из них даже успел повиснуть на Марате, однако Буйный легко стряхнул его, как букашку, несколькими ударами кулака лишил равновесия и довершил эффектным ударом прямой ноги в солнечное сплетение.
Я впервые видела такую жестокую драку, с численным перевесом противников, которые разлетались словно песчинки, и даже не могли подобраться близко к Марату.
— Да пристрелите его уже кто-нибудь! — взвизгнул Хохлов, когда ему прилетел случайный удар в лицо локтем охранника Абрамова.
Поднялась суматоха.
Дзагоев попытался вытащить у охранника из кобуры пистолет, но Марат пресек его попытку, резко дернул на себя и ударил.
Раздался противный хруст, рука Дзагоева изогнулась под прямым углом в том месте, где вообще не должно быть никаких изгибов.
Через секунду Марат схватил Дзагоева за грудки и швырнул на игорный стол.
Игроки завизжали и дернулись в стороны. Абрамов лишь успел вскочить и схватить со стола свой квадратный бокал со спиртным.
Стол хрустнул и надломился надвое под телом крупного мужчины.
Дзагоев дернулся на обломках стола и замер, чуть заметно дергая пальцами правой руки.
— Что ты здесь устроил? Настоящий погром! Ты даже не представляешь, на какие бабки ты попал, — просвистел Абрамов через крепко стиснутые зубы Марату.
Буйный медленно наклонился над Дзагоевым, который постанывал едва слышно, и выглядел как отбивная.
— Он сжульничал, — хрипло произнес Буйный и, приподняв вверх безвольную руку мужчины, вытащил у него из-под рукава рубашки карту.
Скомкав ее в шар, Марат швырнул карту на грудь Дзагоеву.
— Он сжульничал, а ты будто ничего не заметил! — бросил Марат с обвинением Абрамову.
Среди замерших игроков раздались осуждающие шепотки и взгляды, бросаемые в сторону Абрамова, были полными сомнений. Для собравшихся не было ничего святого, кроме правил карточной игры.
— Допустим, кое-что я заметил, — спохватился Абрамов. — Но ты слишком поторопился! У меня свои методы решения таких моментов. Ты же просто разгромил мой игорный зал. В щепки! Знаешь, сколько убытков ты мне нанес?!
— Заплачу! Главное, выигрыш Дзагоева недействителен! Я ухожу.
Марат круто развернулся, молча подошел ко мне, крепко сжал запястье пальцами и повел в сторону выхода.
Его никто не остановил, охранники молчаливо расступились.
Меня шатало, как во время морской болезни. Я пыталась сохранить спокойствие, но внутри все дрожало, содрогаясь от как мощного землетрясения.
Все было не на месте. Мое сердце колотилось где-то внизу, легкие словно перестали существовать вообще. Я ощущала на своей талии пальцы Буйного, поглаживающие кожу, и кроме этого, не чувствовала больше ничего. Даже того, как мои туфли касались асфальта.
Асфальт словно растворился под ногами.
Буйный завернул за угол здания, направившись к парковке. Свободной рукой достал автомобильный брелок. На короткий клик отозвался вспыхнувшими фарами массивный черный внедорожник, брутального, агрессивного вида.
Мужчина распахнул дверь заднего сиденья и просто прижал меня к металлу машины, резко приблизился, желая…
Желая меня. Целиком.
Он был разгоряченный и напористый, как смерч в пустыне, решительно сминая талию огромными, горячими ладонями. Я почувствовала, что он возбужден и словно находится в пьяном угаре.
Одна рука поднялась с моей талии и впилась в волосы, властно сжимая у самых корней.
— Что ты делаешь? Остановись! — попросила я, но Марат заткнул мне рот горячим, глубоким поцелуем.
=22=
Буйный
В голове Марата до сих пор разумные мысли плавали словно в обжигающем кипятке и растворялись в ярости и желании быстрее, чем успевали подать запретительный сигнал.
На какой-то миг Буйный поверил, будто мог потерять эту девушку в карточной игре.
Почему вдруг она, ничем не примечательная, стала для него особенной, зажгла кровь… Она была такая же, как все. Такая же, убеждал себя.
Но поверить в это не получалось, а навеянные цинизмом сомнения таяли, как только Буйный ощутил сладкий, пряный вкус губ Таи. Сейчас на них хорошо чувствовался привкус спиртных напитков и это раззадорило, злило почему-то…
Злился Марат больше на себя, но его эмоции находили выход в штормовых, яростных поцелуях, в жадном захвате пальцев. Ткань дорогого платья трещала под мужским захватом и еще больше этот звук дразнил, пьянил, лишал здравого смысла. Все перестало иметь значение — место, время, обстоятельства.
Была только жажда, которую ему хотелось утолить, желание присвоить, поняв, что Тая никуда не делась, не исчезла, осталась с ним, и сделать это можно было только одним единственным способом… Он остался глух и слеп ко всему, слышал лишь обоюдное частое дыхание и звуки влажных, остервенелых поцелуев.
Лишь в последний миг, почувствовав напряжение и замерший на его губах короткий вскрик, он понял, что поторопился и совершил непростительное.
— Ты, что, совсем девочка? — прохрипел изумленный его хриплый голос, показавшийся незнакомым.
Его постель и так целую неделю пустовала, а последние события обострили все, до единого, плотские желания, и под напором адреналина не. Тая замерла, застыл и Марат, продолжая сминая ладонями тонкий девичий стан.
Девушка оказалась невинной.
Неужели она не соврала?!
Такого поворота Марат не ожидал. Буйный думал, что слова Таи о невинности — это своего рода кокетство, игра словами…
— Я же говорила, — всхлипнула Тая и отползла вглубь салона.
