Пристально.
Словно присваивал снова и снова.
Хотя и без этого всю ночь напролет он делал меня своей.
По-разному.
Мои щеки начали гореть. Тело — тоже, а еще оно ныло в некоторых местах, и я боялась, что просто не смогу двигать ногами.
— Доброе утро, Синичка.
Я натянула одеяло на голову, спрятавшись под ним. Буйный игриво потянул край на себя и тоже спрятался под одеяло. Его лицо оказалось прямо напротив моего, в темноте. Но глаза мужчины сверкали, как у хищника, завораживая и пленяя волю.
— Доброе утро, — едва слышно шепнула я.
Мой голос был сухим.
— Так хочется пить, — призналась.
— Вылезай, я налью, — пообещал Марат.
— Хорошо, только ты… оденься! — попросила я.
— Одеться? Я думал, что ты попросишь кое о чем другом, — рассмеялся низко, хрипло и, поцеловав, встал.
Мой взгляд сам прилип к его спине, располосованной красными следами ногтей. Неужели… это я его так поцарапала? И плечи, и шею, и спину, и даже… ягодицы?!
Какой кошмар!
Я вспомнила все, что вытворяла на мятых простынях прошлой ночью вместе с Маратом и захотела сгореть от смущения.
В меня будто вселилась пантера.
Неукротимая и жадная, контроль которой отключился, и с легкой подачи Буйного я попробовала многое.
Перед взглядом промелькнули прокачанные бедра мужчины.
В прямом смысле, попробовала.
Я поспешила отвести взгляд в сторону и ахнула, увидела на полу море цветов по левую сторону от кровати.
Алые и белые розы устилали пол, словно живой ковер из цветов. Окончательно проснувшись, я ощутила плотный, густой аромат роз, наполняющий воздух спальни.
Как я раньше его не заметила?!
— Боже! — выдохнула я.
— Нравится?
Я села на кровати, поняв, что и на одеяле, и на моих волосах тоже осели лепестки.
— Что это такое?
— Небольшой презент.
— Ничего себе, небольшой, — пробормотала я, побоявшись представить, как же в таком случае может выглядеть большой презент.
— Вчера я поторопился, — сурово поджал губы Марат. — Ночью нам было хорошо, но признаю, что в начале, после игры, в меня будто бес вселился.
— Буйный бес, — подсказала ему, укутавшись в одеяло.
— Да, — улыбнулся одними губами. — Буйный. Так и есть. Все вышло из-под контроля. Я прое… кхм… Пропустил важные детали мимо ушей, потому что не привык иметь дело с такими, как ты. Привык к простой механике, а с тобой все сложнее и глубже, — запнулся. — Я не большой мастер признаний, но надеюсь, что тебе понравились цветы.
— Очень понравились. Красивые розы! Я даже не слышала, как цветы сюда доставили.
— Доставили? Еще чего! — помрачнел Буйный. — Ты спала голой, на животе, подставив свою красивую попу под грешные мысли. Я не мог позволить, чтобы на тебя даже под одеялом смотрели. Сам носил эти цветы с первого этажа. Боялся разбудить. Но ты крепко спала. Должно быть, я тебя заездил этой ночью.
— Я…
После такого потока откровений и щемяще-нежных, и откровенно-пошловатых, я не могла найти себе место.
К тому же мои мысли еще не оформились, как полагается, и я просто не могла здраво мыслить. Отголоски пережитого экстаза все еще бурлили в моей крови.
— Могу я одеться?
— Конечно. Завтракать хочешь?
— Да, — не стала игнорировать пустоту в желудке. — Хочу. Очень.
— Я тоже. Голоден, как волк. Чем ты привыкла завтракать?
— Тосты, омлет или каша с сухофруктами. Словом, ничего особенного. А ты?
— Я как с голодного края, поэтому на все согласен. Только ничего нет, надо приготовить. Для нас двоих поесть сообразишь? — предложил Марат, заставив меня улыбнуться.
— Хорошо, только я сначала хочу умыться, принять душ.
— Я принесу тебе одежду.
Ждала, что он отвернется. Но Марат не стал этого делать.
Он стоял, широко расставив ноги, и смотрел.
Прямиком на меня.
— Отвернись.
— Я там все видел и не только. Ты сама-то себя видела в зеркале, зацелованная?
Я вспыхнула.
— И тем не менее, я прошу тебя отвернуться.
— Ладно! — поднял ладони, повернулся ко мне спиной.
Я быстро прошмыгнула в ванную и не смогла не вскрикнуть, увидев в отражении множественные следы засосов по всему телу.
— Это…
Раздался мужской смех.
— Это значит, что ты моя, — послышался голос Марата за дверью.
Он вышел из комнаты, я слышала его шаги и слышала, как щелкнул дверной замок.
Я залезла в душ и постаралась сосредоточиться на простом умывании. Но вода отрезвила меня и в голову полезли всякие мысли: и сладко-непристойные, о руке Марата в моих волосах и его мужском вкусе у меня во рту, и нехорошие — о том, как все началось…
Вернее, о том, что предшествовало жаркой ночи.
Марат сыграл на меня. Это ужасно…
Ночью Марат множество раз извинился — и словами, и делами, заверив меня, что это было ошибкой, больше такого не повторится. За то, что он взял меня грубовато, тоже извинялся глубоко и нежно двигаясь во мне, затопляя лаской.
Я же сама хотела Марата, безумно сильно хотела и не держала на него зла, лишь испугалась напора взрослого мужчины в самом начале.
Потом он затопил меня в мужской ласке, подчинял своим умелым рукам и заботился о моем удовольствии, познакомил с чувственным миром взрослых наслаждений.
Принимая душ, я понимала, что окончательно запуталась — хороший Марат или плохой. Его слова и поступки сначала говорили одно, потом другое.
От попыток разобраться даже разболелась голова, и за то время, что я принимала душ и сушила длинные волосы феном, я так ни к чему и не пришла, поняв одно — взрослая жизнь намного сложнее, чем я могла себе представить.
