Глава 18
Перед тем как отойти от дел, Брэдли Фицнер правил в округе твердой рукой в течение тридцати двух лет. За время своей долгой карьеры он сумел избежать громких скандалов и вел дела, не допуская утечек информации. Каждые четыре года на очередных выборах оказывалось, что у него или нет конкурентов, или есть, но не слишком серьезные. На должности шерифа в итоге его сменил один из заместителей — он прослужил семь лет, после чего был вынужден уйти со своего поста из-за проблем со здоровьем.
Сейчас шерифом является Уинк Касл. Его офис находится в современном здании из металлических конструкций. Оно приютило не только шерифа и его сотрудников, но и, по сути, всю местную правоохранительную систему — городскую полицию и даже тюрьму. Перед зданием, расположенным на окраине городка, припаркована дюжина ярко раскрашенных патрульных машин. В холле полно полицейских, гражданских служащих и родственников заключенных, пришедших повидаться со своими близкими, оказавшимися в камере.
Меня провожают в кабинет Касла, и он встречает меня улыбкой и крепким рукопожатием. Ему около сорока лет, у него непринужденные манеры, которые зачастую являются отличительной чертой политиков, родившихся и выросших в сельской местности. Когда убили Руссо, он не проживал на территории округа, так что есть основания надеяться, что у него нет давних тесных связей и контактов с местными жителями.
После нескольких минут ни к чему не обязывающего разговора о погоде и прочих подобных вещах Касл говорит:
— Значит, Куинси Миллер? Я просмотрел его дело, чтобы понять, о чем идет речь. Вы что же, священник или кто-то в этом роде?
— И юрист, и священник, — поясняю я и вкратце рассказываю о деятельности фонда «Блюститель». — Я занимаюсь старыми делами, по которым были осуждены невиновные.
— Что ж, удачи вам с этим случаем.
— Все подобные дела очень трудные, шериф.
— Разумеется. Как вы планируете доказать, что ваш клиент не убивал Кита Руссо?
— Ну, обычно я отправляюсь на место преступления и начинаю копать. Мне известно, что большинство свидетелей обвинения на суде дали ложные показания. Улики против моего клиента по меньшей мере шаткие.
— Вы имеете в виду Зеке Хаффи?
— Он типичный тюремный осведомитель. Я нашел его в одном из исправительных заведений штата Арканзас и надеюсь, что он откажется от своих показаний, данных во время процесса. Всю свою жизнь Зеке Хаффи построил на ложных показаниях и отказе от них. Для таких, как он, это обычная история. Кэрри Холланд уже сообщила мне правду: она солгала под давлением, которое оказывали на нее Фицнер и прокурор Бэркхед. Они предложили ей выгодную сделку — в обмен на ложные показания пообещали снять с нее обвинение, связанное с наркотиками. После суда Фицнер дал ей тысячу долларов и велел убираться из города. Больше она в Сибрук не возвращалась. Джун Уокер, бывшая жена Куинси Миллера, живет в Таллахасси, но от сотрудничества со мной пока отказалась. В свое время она тоже дала ложные показания против Куинси, потому что была зла на него из-за развода. В этом деле очень много лжи, шериф.
Все, о чем я говорю, для Уинка Касла новость, и он слушает меня с интересом. Затем, покачав головой, произносит:
— И все-таки здесь еще много работы. Орудие убийства отсутствует.
— Верно. У Куинси никогда не было дробовика. Совершенно очевидно, что ключевой уликой является небольшой фонарик с крошечными пятнышками крови на нем, тот самый, который таинственно исчез вскоре после убийства.
— Что же с ним случилось? — спрашивает Касл. Но ведь он шериф, а не я, так что мне следует задавать ему подобные вопросы.
— Это вы мне скажите. Согласно официальной версии следствия, озвученной Фицнером, фонарик сгорел при пожаре, который возник в помещении, где хранились вещественные доказательства.
— А вы в этом сомневаетесь?
— Я во всем сомневаюсь, шериф. Эксперт, привлеченный обвинением, некий мистер Норвуд, фонарика и в глаза не видел. Его показания были просто чудовищными. — Я открываю свой чемоданчик, достаю оттуда бумаги и кладу на стол перед Каслом. — Это экспертная оценка выводов, сделанных Норвудом. Перед вами доклад доктора Кайла Бендершмидта, известного криминалиста. Он высказывает серьезные сомнения относительно справедливости показаний Норвуда. Вы уже взглянули на фотографии фонарика?
— Да.
— Доктор Бендершмидт считает, что крохотные пятнышки на линзе фонарика, скорее всего, вообще не человеческая кровь. К тому же фонарика на месте преступления не было. Откуда он взялся, мы не знаем, но Куинси клянется, что никогда его не видел.
Шериф берет в руки доклад Бендершмидта и внимательно читает его, перелистывая страницы. Наконец это занятие ему надоедает, и он, бросив бумаги на стол, заявляет:
— Я еще просмотрю это сегодня вечером. Чего именно вы от меня хотите?
— Помогите мне. Я подам ходатайство об отмене приговора и освобождении заключенного на основании новых улик. К ходатайству будут приобщены доклады наших экспертов и заявления от участвовавших в процессе свидетелей, которые признают, что дали ложные показания. Мне нужно, чтобы вы снова открыли дело и начали повторное расследование убийства. Если на слушаниях в суде будет известно, что, по мнению местных правоохранителей, по данному делу был осужден невиновный, это станет для нас огромной, неоценимой помощью.
— Да бросьте, мистер Пост! Дело было закрыто более двадцати лет назад, еще до того, как я приехал в этот город.
— Все дела, которыми мы занимаемся, старые, шериф, старые и «остывшие». Такая уж у меня работа. Большинство участников спектакля так или иначе сошли со сцены — Фицнер, Бэркхед. А судья вообще умер. Вы можете посмотреть на это дело свежим взглядом и помочь вытащить из тюрьмы невинного человека.
Уинк Касл с сомнением качает головой:
— Я так не считаю. Не хочу в это ввязываться. Черт возьми, ни разу в жизни я даже не думал об этом деле, пока вчера вы мне не позвонили.
— Тем более вам есть смысл в это вмешаться. Никто не может обвинить вас в том, что двадцать лет назад что-то пошло не так. Вы будете выглядеть как хороший парень, который пытается все сделать правильно.
— А для того, чтобы вытащить Миллера, вам нужно найти настоящего убийцу?
— Нет. Я должен доказать невиновность своего клиента, и все. Нам удается разоблачить настоящего преступника примерно в половине случаев, но далеко не всегда.
Касл снова качает головой. На его лице больше нет улыбки.
— Все равно я плохо это представляю, мистер Пост. Получается, вы хотите, чтобы я снял кого-то из моих и так перегруженных работой детективов с текущих дел и потребовал, чтобы он начал копаться в деле об убийстве двадцатилетней давности, о котором местные жители уже давным-давно забыли. Да ладно вам, перестаньте.
— Самое трудное выполню я, шериф. В этом заключается моя работа.
