— А что произошло с этим фонариком? — прерывает ее судья Планк. — Он ведь не был представлен в качестве вещественного доказательства на суде, верно?
Наш свидетель пожимает плечами, поскольку на поставленный вопрос он отвечать не может.
— Ваша честь, — произносит Сьюзен Эшли, — согласно показаниям шерифа, зафиксированным в протоколах судебных заседаний, фонарик был уничтожен в результате пожара, произошедшего примерно через месяц после убийства, как и другие вещдоки, которые полиция держала в хранилище.
— И что, от него ни следа не осталось? Ровным счетом ничего?
— Да, насколько нам известно, дело обстоит так, ваша честь. Эксперт, привлеченный обвинением, мистер Норвуд, изучил вот эти снимки и представил заключение, согласно которому на стекле фонарика имеются следы крови убитого. К тому времени фонарик уже давно перестал существовать.
— Если я правильно понимаю вашу позицию, фонарик был единственной уликой, указывавшей на то, что мистер Миллер находился на месте преступления, и, когда этот самый фонарик был обнаружен в багажнике его машины, он стал главным подозреваемым. Когда же присяжным были представлены вот эти улики, то есть фотоснимки, они сочли их достаточными для вынесения обвинительного вердикта.
— Верно, ваша честь.
— Продолжайте.
Слово снова берет Бендершмидт и продолжает критиковать ошибочные выводы и показания Норвуда. Он говорит, что мнение горе-эксперта не имело научного обоснования, поскольку Норвуд ни о какой науке вообще не знал и не представлял, что разбрызгивание крови происходит по законам физики. Описывая заключение Норвуда, с которым тот выступил перед присяжными, Бендершмидт несколько раз употребляет слово «безответственность». По словам нашего свидетеля, безответственно было предполагать, что убийца держал в одной руке фонарик, а в другой — дробовик 12-го калибра, из которого стрелял. Не имелось никаких доказательств того, что это действительно было так. Как и того, что Кит Руссо, когда его убили, стоял или сидел. Как и того, где именно находился стрелявший. Безответственно было заявлять, что крохотные пятнышки на фонарике — это следы крови, учитывая почти микроскопически малое количество вещества. Более того, по словам Бендершмидта, безответственно было использовать фонарик в качестве улики, поскольку он не был найден на месте преступления.
По прошествии часа судья Планк устает, ему требуется передышка. Не совсем ясно, действительно ли он вот-вот заснет, хотя со стороны кажется, будто он клюет носом. Фрэнки, не торопясь, перемещается в последний ряд кресел и усаживается около прохода. Когда в слушаниях объявляют перерыв и Планк исчезает, присутствующие встают и покидают зал суда, один за другим проходя мимо Фрэнки. Тот, пользуясь этим, снимает их всех на видео.
Покурив и сходив в туалет, а может, и подремав немного, судья Планк неохотно возвращается в зал. На свидетельской трибуне снова появляется Бендершмидт. Излагая свои выводы, профессор выражает сомнение в том, что, если даже убийца действительно держал фонарик, кровь могла на него попасть. Используя схему офиса Руссо и фотографии, сделанные на месте преступления, Бендершмидт делает следующее заключение: учитывая расположение двери и место, где предположительно находился убийца, а также положение тела убитого и большое количество крови и мозгового вещества на стенах и книжных полках позади трупа, маловероятно, что в результате двух выстрелов из дробовика брызги крови могли полететь в сторону преступника. В качестве подтверждения своего заключения Бендершмидт представляет несколько фото с других мест преступлений, где жертвы также были убиты из дробовика 12-го калибра.
Выглядят снимки устрашающе, и через несколько минут судья решает, что с него достаточно.
— Давайте двигаться дальше, мисс Гросс, — предлагает он. — Я не уверен, что фотографии, сделанные на местах других преступлений, могут быть убедительными в данном случае.
Возможно, он прав. Во время перекрестного допроса нашего свидетеля Кармен Идальго получает только одно очко в свою пользу, когда заставляет Бендершмидта признать, что эксперты, занимающиеся изучением следов крови, часто не соглашаются друг с другом, как и любые эксперты вообще.
Профессор покидает свидетельскую трибуну, а судья смотрит на часы на своем запястье с таким видом, словно хочет дать всем понять, что утро у него выдалось утомительным, и говорит:
— Давайте сделаем перерыв на ланч и вернемся сюда в два часа. Надеюсь, мисс Гросс, у вас будет что-нибудь новое.
Судья стучит молоточком по столу, и мне кажется, что свое решение он уже принял.
Во Флориде, как и почти во всех остальных штатах, вопрос об отмене приговора и досрочном освобождении всерьез рассматривается, только если обнаруживаются принципиально новые улики и доказательства. Новые, а не более весомые. На процессе по делу Куинси Миллера присяжные услышали мнение Норвуда, якобы эксперта по следам крови. Хотя его квалификация и выводы подверглись жесткой критике со стороны молодого Тайлера Таунсенда, все члены жюри единодушно поверили Норвуду.
Привлекая к делу Кайла Бендершмидта и Тобиаса Блэка, нашего второго специалиста по следам крови, мы фактически представляем улики и доказательства, которые являются лишь более весомыми, но не новыми. Так что замечание судьи Планка свидетельствует о многом.
Когда мужчина в дорогом костюме и тот, который одет в черную рубашку из джинсовой ткани, отдельно друг от друга покидают здание суда, за ними обоими устанавливается наблюдение. Для этого мы наняли двух частных детективов. Фрэнки уже проинструктировал их и теперь говорит по телефону. Вики сидит в одном из двух ресторанчиков, расположенных вблизи здания суда. Я отправляюсь во второй и устраиваюсь там около барной стойки. Из здания суда появляется Фрэнки и идет к своей машине, припаркованной на ближайшей стоянке. Мистер Дорогой Костюм садится в блестящий черный «Мерседес» с флоридскими номерами. Мистер Черная Рубашка ныряет в зеленый «Фольксваген», тоже с номерными знаками штата Флорида. Они уезжают из центра города с разницей в две минуты, и оба паркуются на стоянке одного из торговых центров, который находится рядом с шоссе. Затем тип в черной джинсовой рубашке пересаживается в «Мерседес», и мужчины уезжают вместе. Это довольно неосмотрительно с их стороны, потому что за ними следует «хвост».
Узнав обо всем этом, я торопливо иду в тот ресторанчик, где обосновалась Вики. Она сидит в отдельном кабинете, а перед ней на столе стоит нетронутый заказ — корзинка с картофелем фри. Вики разговаривает по телефону с Фрэнки. «Мерседес» едет на юг по шоссе номер 19, причем наш наблюдатель пристроился непосредственно за ним. Вскоре детектив звонит и сообщает данные номерного знака. Мы с Вики заказываем чай со льдом и салаты. Через несколько минут прибывает Фрэнки.
Итак, мы выяснили, кто наш враг.
«Мерседес» зарегистрирован на некоего мистера Нэша Кули из Майами. Вики отсылает эту информацию по электронной почте Мэйзи, после чего обе женщины начинают отчаянно терзать клавиатуры своих компьютеров. Еще через несколько минут мы узнаем, что Кули — партнер в юридической фирме, которая специализируется на защите клиентов, проходящих по уголовным делам. Я связываюсь по телефону с двумя знакомыми адвокатами, живущими в Майами. Сьюзен Эшли Гросс, которая ест сэндвич в зале суда, обзванивает свои контакты. Мэйзи звонит еще одному юристу. Вики поклевывает ломтики жареного картофеля. Фрэнки наслаждается ланчем — он тоже заказал картофель фри, но добавил к нему теплый бутерброд с тунцом.
