Вскоре мы нехотя поднимаемся наверх, и я уступаю Марвису мой диван в комнате для посетителей. Сам я еду в мотель, принимаю душ и ложусь спать.
Мосби встречается с Фрэнки Татумом. Это происходит в дешевом притоне с сомнительной репутацией на окраине Дельтоны, вдалеке от тех мест, где Мосби обычно бывает. По его словам, в молодости он частенько посещал это заведение, но теперь его там никто не узнает. Как всегда, Фрэнки заранее проверяет, подходит ли выбранное место для встречи. Контакт происходит в четверг около полуночи. В заведении тихо, посетителей почти нет. Перед тем как начать разговор, Фрэнки и Мосби, чтобы немного расслабиться, выпивают по паре бутылок пива.
Фрэнки умеет втираться в доверие к своим чернокожим братьям после пары пива, и вскоре Мосби приходит к выводу, что с ним можно иметь дело.
— Мне нужно шесть тысяч наличными, — говорит Мосби.
Они с Фрэнки Татумом сидят в конце зала, рядом со столом для пула, на котором никто не играет. Двое парней, расположившихся у стойки бара, находятся слишком далеко от них и наверняка не могут слышать ни слова.
— Что ж, мы готовы заплатить, — отвечает Фрэнки. — Что мы получим за эти деньги?
— У меня есть листок бумаги с тремя фамилиями. Первые две принадлежат заключенным, осужденным за убийство. Они тянут серьезные сроки, и до того момента, когда их могут освободить условно-досрочно, им еще сидеть и сидеть, если это вообще им светит. Нападение на Куинси — их рук дело. Третий — охранник, в момент нападения он находился рядом, но при этом ничего не видел. Скорее всего, стоял на стреме. Видеозаписи нет, место выбрали такое, которое не просматривается камерами. Не знаю, почему Куинси там оказался — большинство заключенных знают, что там лучше не появляться. Два месяца назад одного парня там изнасиловали. Может, Куинси решил, что он крутой, и потерял осторожность. Спросите у него сами, если у вас будет такая возможность.
— Что вы знаете об этих двух парнях, исполнителях?
— Оба белые. Серьезные ребята, состоят в крутой банде. Ее участники называют себя «Арийскими священнослужителями». Типа, фамилия которого значится первой в списке, я видел каждый день, когда работал в том блоке, где его содержат. Он из округа Дэйд. Человек-проблема, по-иному не скажешь. Второй мне неизвестен. В нашей тюрьме две тысячи заключенных, и, к счастью, я знаю не всех.
— Есть ли шанс, что нападение было связано с враждой между тюремными группировками?
— Сомневаюсь. Банды постоянно на ножах друг с другом, но Куинси всегда старался держаться от них в стороне, по крайней мере насколько мне известно.
Фрэнки отпивает глоток пива из бутылки, вынимает из кармана куртки белый конверт и кладет его на стол:
— Здесь пять тысяч.
— Я сказал — шесть, — напоминает Мосби, не притрагиваясь к конверту.
Из другого кармана Фрэнки достает туго свернутый рулончик из банкнот. Держа его под столом, он быстро отсчитывает десять стодолларовых купюр и протягивает их собеседнику:
— Вот вам шесть.
Мосби, взяв в одну руку банкноты и конверт, другой передает Фрэнки сложенный листок бумаги. Развернув его, Фрэнки смотрит на написанные на нем три фамилии.
— Еще кое-что, — добавляет Мосби. — Справиться с Куинси было не так просто. Он нанес нападавшим несколько ударов, пока еще мог это сделать. Первому в списке Куинси сломал нос. Сегодня утром ему оказывали помощь в медпункте. Он объяснил, что подрался. Подобное случается постоянно, так что вопросов это ни у кого не вызвало. Его физиономия будет не в порядке несколько дней, так что на вашем месте я бы действовал быстро. Все-таки это может служить каким-то подтверждением.
— Спасибо. Что-нибудь еще?
— В больнице я больше не появлюсь. Туда отправляют разных охранников, потому что у нас постоянно не хватает людей, приходится тасовать смены. Передайте мистеру Посту, что мне понравилось иметь с ним дело.
— Хорошо. Мы тоже довольны сотрудничеством с вами.
Я даю Мэйзи первую фамилию из списка, Вики — вторую, а сам пытаюсь раскопать все, что возможно, по трем. Через пятнадцать минут после того, как Фрэнки попрощался с Мосби, наши компьютеры, работая на полную мощность, напряженно фильтруют информацию, добытую в Интернете.
Роберт Эрл Лейн осужден за убийство первой степени. Семнадцать лет назад он расправился со своей подружкой в округе Дэйд. Еще до этого отсидел три года за нападение на офицера полиции. Джо Драммик убил свою бабушку за 60 долларов наличными, деньги были ему нужны, чтобы купить дозу крэка. На суде в 1998 году он признал себя виновным и избежал смертного приговора. Оба преступника отбывают сроки в Коррекционном институте Гарвина уже десять лет. Поскольку их тюремные досье считаются конфиденциальной информацией, мы не можем раздобыть о них более или менее подробные сведения. Вообще-то Мэйзи при необходимости сумеет взломать практически любую защиту, но мы решаем, что будет лучше, если мы избежим нарушения закона. «Арийские священнослужители» также предпочитают не распространяться о тех, кто является членами банды, так что выяснить, можно ли считать Роберта Эрла Лейна и Джо Драммика активными участниками группировки, также не представляется возможным.
Охранник, чья фамилия в списке стоит третьей, — некто Адам Стоун, белый мужчина тридцати четырех лет. Живет в крохотном захолустном городишке в получасе езды от тюремного комплекса. В 2.15 ночи Фрэнки находит дом Стоуна и пробивает номера его машины и грузовика-пикапа. В 3 часа ночи сотрудники фонда «Блюститель» проводят телефонную конференцию и обмениваются информацией, какую удалось собрать. Мы вырабатываем план, который должен позволить нам копнуть глубже и побольше разузнать про Лейна и Драммика и про деятельность «Арийских священнослужителей» во Флориде.
Наша версия, как я уже упоминал, заключается в том, что нападение на Куинси Миллера было заказано и оплачено кем-то со стороны. Лейн и Драммик не имели к убийству Руссо никакого отношения. Они — просто пара заключенных, отбывающих большие сроки и выполнивших некое поручение за скромную сумму денег. Факт, что объект их нападения был чернокожим, вероятно, дал им шанс получить от исполнения заказа удовольствие.
В пять часов утра я возвращаюсь в больницу и вижу, что в комнате для посетителей никого нет. На сестринском посту отделения реанимации меня останавливает одна из сиделок — мне остается лишь порадоваться, что хоть кто-нибудь на этаже не спит. Я спрашиваю про Марвиса Миллера, и женщина кивает в сторону палаты Куинси. Марвис спит на раскладной койке, охраняя старшего брата. Никого из тюремных или больничных секьюрити, как и полицейских, нигде нет. Медсестра объясняет, что примерно около полуночи Марвис стал выражать недовольство по поводу отсутствия какой-либо охраны и потребовал, чтобы в палату поставили дополнительную койку. Руководитель медсестры согласился это сделать, и в палате Куинси установили раскладную кровать на колесиках. Я благодарю сиделку и спрашиваю:
— В каком состоянии пациент сейчас?
