— А это должно сработать? — интересуется Агнес Нолтон. — Если ваш клиент умрет, что будет дальше?
— Да, это сработает, — подтверждаю я. — Наша задача заключается в том, чтобы освобождать невиновных людей из тюрьмы. У нас нет ни времени, ни ресурсов для того, чтобы реабилитировать несправедливо осужденных посмертно.
Нолтон понимающе кивает, и я продолжаю. Рассказываю о Куинси и делаю особый акцент на том, что он никогда не входил ни в какие тюремные группировки и не участвовал в разборках. Соответственно, у активистов «Арийских священнослужителей» не было никаких причин нападать на него.
— Значит, мы говорим о заказном убийстве? — уточняет Нолтон.
— Да. Об убийстве по найму, которое считается преступлением, нарушающим федеральное законодательство.
Совершенно очевидно, по крайней мере для меня, что Агнес Нолтон заинтриговало наше дело. Луджевски внешне невозмутим, словно игрок в покер, однако не упускает ничего. Вскоре он открывает ноутбук и начинает копаться в Интернете.
Я тем временем продолжаю:
— У нас есть фамилии двоих нападавших, оба они осуждены за убийство. Вы когда-нибудь слышали об «Арийских священнослужителях»?
Нолтон улыбается, и ее интерес возрастает. Шайка торговцев наркотиками, мексиканский наркокартель, продажный шериф, убийство адвоката прямо в кабинете, осуждение за это преступление невиновного, а теперь еще и попытка заказного убийства, чтобы приостановить деятельность некоммерческой организации и не дать освободить человека, в отношении которого была совершена судебная ошибка… Такие дела попадаются не каждый день.
— Да, конечно, слышала, — отвечает она. — Но мы слишком заняты отправкой преступников в тюрьмы, так что нам некогда следить за тем, чем они занимаются там. Вы планируете сообщить мне фамилии нападавших?
— А что вы с ними собираетесь делать?
Агнес Нолтон несколько секунд думает, отпивая небольшими глоточками кофе из стаканчика, а затем смотрит на Луджевски. Тот отрывается от ноутбука и произносит:
— «Арийские священнослужители» в свое время отделились от «Арийского братства», самой крупной белой тюремной банды в США. Членство сто́ит примерно десять тысяч долларов, но списки участников мало где ведутся аккуратно. В основном сфера их деятельности — снабжение заключенных наркотиками, продуктами питания, всем, что так или иначе связано с сексом, сотовыми телефонами. Выйдя на свободу — если только им это удается, — участники группировки продолжают заниматься криминальной деятельностью.
— Повторю еще раз, — говорит Нолтон, обращаясь ко мне, — мы слишком заняты здесь, по эту, внешнюю сторону решетки.
— Есть еще тюремный охранник, он, вероятно, был замешан в нападении, — сообщаю я. — Белый мужчина, который в нужный момент отвернулся и ничего не видел. Он может оказаться слабым звеном.
— Мне нравится, как вы мыслите, Пост, — замечает Агнес Нолтон.
— Мы ведь с вами в определенном смысле занимаемся похожими делами. Вы раскрываете преступления, чтобы посадить кого-то за решетку. Я раскрываю преступления, чтобы освободить из-за решетки невиновных.
Для Адама Стоуна это был совершенно обычный рабочий день. Он отметился на входе в 7.59, пятнадцать минут провел в раздевалке, попивая кофе и поедая пончик в обществе двух других охранников. Адам Стоун вовсе не торопился явиться в блок Е, чтобы провести там еще одну полную напряжения смену, надзирая за преступниками, которые с удовольствием убили бы его, если бы он дал им такую возможность. Среди заключенных было несколько человек, кому Стоун симпатизировал, и потому ему нравилось, как они беззлобно его поддразнивают. Остальных он презирал или даже ненавидел, особенно чернокожих. Стоун вырос в сельской местности, где царили жесткие нравы, а чернокожих почти не было и их недолюбливали. Его отец был убежденным расистом, презиравших всех цветных и винившим их в том, что он не преуспел в жизни. Мать Адама Стоуна говорила, что во время учебы в школе ее пытался изнасиловать чернокожий парень-спортсмен, хотя официально никаких обвинений против кого-либо она никогда не выдвигала. С детских лет Адама учили избегать общения с чернокожими и разговаривать с ними, используя исключительно ругательства.
Впрочем, на должности тюремного охранника выбора у него не было. Семьдесят процентов заключенных Коррекционного института Гарвина составляли чернокожие и метисы, да и большинство коллег Адама тоже. За семь лет работы в тюрьме он только укрепился в своих расистских убеждениях. Адам видел врагов в самом худшем свете и в ситуации, которая максимально способствовала развитию его расовой неприязни — за решеткой эти люди, всю жизнь в той или иной форме подвергавшиеся дискриминации, в тюрьме чувствовали себя хозяевами. Их очевидное стремление отыграться на белых зачастую вызывало у Адама страх. Белые заключенные, чтобы противостоять чернокожим, тоже вынуждены были объединяться в банды. Адам Стоун втайне восхищался «Арийцами». Находившиеся в численном меньшинстве и постоянно подвергавшиеся угрозе, они умудрялись выживать, принося друг другу клятвы, скрепленные кровью. Их страсть к насилию зачастую была просто пугающей. Тремя годами ранее они напали на двух чернокожих охранников с бритвенной остроты заточками и, жестоко порезав, спрятали их и наблюдали за тем, как те умирают, истекая кровью.
Весь рабочий день Адам продефилировал по заведенному маршруту, конвоируя заключенных в медпункт и обратно, провел, как положено, час, следя за мониторами камер наблюдения, растянул свой тридцатиминутный перерыв на ланч до часа и зарегистрировался на выходе в 4.30. За восемь часов непыльной вроде бы работы, по двенадцать долларов за каждый час, он даже не вспотел.
Адам Стоун понятия не имеет, что агенты федерального правительства целый день исследовали его биографию, всю его жизнь.
Двое из них ведут за ним слежку после того, как он покидает тюремный комплекс. Машина, на которой ездит Адам, его радость и гордость. Это вымытый до блеска, без единого пятнышка грязи «Додж-рэм», огромный, похожий на грузовик пикап с покрышками увеличенного диаметра на черных колесных дисках. Хозяин вносит за него 650 долларов в месяц, и выплачивать кредит ему еще много лет. Жена водит «Тойоту»-седан одной из последних моделей, это забирает из семейного бюджета 300 долларов в месяц. Дом приобретен в ипотеку и обошелся супругам в 135 тысяч долларов. Балансовый остаток на их счету, данные о котором были получены благодаря выписанному ордеру, составляет всего 9 тысяч долларов. Иными словами, Адам Стоун и его жена, работающая неполный день в офисе страховой компании, живут явно не по своим скромным средствам.
Адам останавливается рядом с загородным универмагом, чтобы заправиться, и заходит в помещение АЗС, собираясь расплатиться. Когда он возвращается, его уже поджидают двое мужчин в джинсах и кроссовках. Они быстро представляются, говорят, что работают в ФБР, показывают значки и заявляют, что хотят поговорить. Для крутого парня, который в форме должен чувствовать себя еще более крутым, Адам ведет себя слишком смирно, он явно трусит. На лбу у него выступают капли пота.
