Через три дня после ареста Меркадо и Фицнера Кэннон подает в федеральный суд иск на сумму 50 миллионов долларов против них и Департамента исполнения наказаний штата Флорида. В иске упомянуты Роберт Эрл Лейн и Джо Драммик, напавшие на Куинси Миллера, а также Адам Стоун и Скип Дилука, однако имена двух последних фигурантов документа позднее будут из него вычеркнуты. Немедленно после регистрации иска Кэннон убеждает суд заморозить банковские счета и все остальные активы Меркадо и Фицнера, чтобы не допустить увода средств куда-нибудь в страны Карибского бассейна.
С ордером на обыск агенты ФБР вламываются в квартиру Меркадо в симпатичном кондоминиуме в Корал-Гейблсе. Там они обнаруживают несколько единиц огнестрельного оружия, сотовые телефоны, предназначенные для разового использования; сейф с наличными, где, правда, оказывается всего 5 тысяч долларов; и ноутбук, в котором почти отсутствует ценная информация. Меркадо жил в страхе и старался не оставлять следов. Однако банковские выписки выводят федералов на три счета, на которых лежат 400 тысяч долларов. Такой же рейд в офис Меркадо оказывается еще менее результативным. Агнес полагает, что он в основном держит свои сокровища в офшорных зонах, в банках, занимающихся противозаконными операциями, в том числе отмыванием денег.
Фицнер в этом смысле оказался менее изобретательным и изворотливым. Визит федералов в его жилище на время пришлось приостановить, поскольку его жена так занервничала, что заблокировала двери. Вскоре женщину успокоили, надев на нее наручники и пригрозив тюрьмой. Были обнаружены банковские выписки с трех счетов, открытых в Майами, на них, как выяснилось, Фицнер держит почти 3 миллиона долларов. И еще миллион с лишним — на депозитном счете денежного рынка. Неплохо для шерифа маленького городка, к тому же бывшего.
Агнес считает, что это не все деньги Фицнера. То же самое говорит и Кэннон. Если у Фицнера хватило наглости держать 4 миллиона долларов, нажитых противозаконным путем, в американских банках, можно представить, сколько он спрятал в офшорах. И Кэннон знает, как эти деньги разыскать. Чтобы найти концы, ФБР начинает давить на карибские банки, а Кэннон тем временем нанимает фирму, в которой работают бухгалтеры-криминалисты, специализирующиеся на розыске грязных денег, выведенных за границу.
При всей своей уверенности в успехе иска Кэннон, однако, избегает каких-либо прогнозов. Тем не менее он не сомневается, что его новый клиент, Куинси Миллер, получит существенную компенсацию за нанесенный ему ущерб — за вычетом 40 процентов от суммы возмещения, которая останется юридической фирме Кэннона в качестве гонорара. Я втайне надеюсь, что фонд «Блюститель», может, тоже получит определенную сумму, чтобы хотя бы оплатить счета за коммунальные услуги, но подобное случается нечасто.
Куинси, однако, в эти дни не думает о деньгах. Он занят тем, что пытается снова научиться ходить. Врачи прооперировали ему плечо, обе ключицы и челюсть, и вся верхняя часть его торса и запястье одной из рук заключены в гипс. Куинси также вставили три зуба и наложили шину на нос. Он постоянно испытывает боль, но терпит и старается об этом не говорить. С помощью двух трубок медики осуществляют дренаж легкого Куинси и одного из полушарий мозга. В него вкачали столько разных препаратов, что трудно определить, насколько хорошо функционирует его мозг. Однако Куинси твердо намерен встать с кровати и начать ходить самостоятельно. После каждой процедуры он ворчит на врачей. Куинси хочет большего — прогулок, гимнастики, сеансов массажа, обтираний. Он устал от пребывания в больнице, но идти ему некуда. В Коррекционном институте Гарвина нет возможностей для его реабилитации, да и вообще качество медицинской помощи там, мягко говоря, ниже среднего. Когда Куинси не спит и не находится в забытьи, он ссорится со мной, требуя, чтобы мы скорее решили вопрос о его освобождении, тогда ему не придется возвращаться в Гарвин.
Глава 41
О моем визите стало известно другим Тафтам, и членам семьи не нравится, что кто-то крутится вокруг полного призраков дома Виды. Создается ощущение, будто перед смертью она действительно прокляла это строение и населила его рассерженными духами, а они не могут выбраться оттуда. И теперь, если открыть двери дома, можно выпустить на волю все зло, которое, вне всякого сомнения, большей частью было направлено против потомков покойной. Вида Тафт умерла, имея зуб на тех, кто отправил ее в клинику для душевнобольных. В последний период своей жизни она была не в своем уме, однако это не помешало ей напоследок осы́пать родственников проклятиями. По словам Фрэнки, одни африканские колдуны верят, будто проклятия умирают вместе с ведьмой, но другие считают, что они действуют вечно. Никому из ныне живущих Тафтов не хочется выяснять, кто прав.
Мы с Фрэнки едем в его сверкающем чистотой пикапе в сторону Диллона. Он сидит за рулем, а я рассылаю смс-сообщения. На торпеде между нами лежит пистолет «Глок» калибра 9 миллиметров, который Фрэнки совершенно легально купил и зарегистрировал на себя. Если нам позволят войти в дом с призраками, он собирается взять его с собой.
— Ты ведь не веришь во всю эту чушь про колдовство, Фрэнки? — интересуюсь я.
— Не знаю. Да и вы подождите говорить раньше времени. Когда увидите этот дом, желания попасть внутрь у вас поубавится.
— Ты боишься призраков, домовых и прочей ерунды?
— Не смейтесь, босс. — Фрэнки дотрагивается до «Глока» правой рукой. — Вы можете пожалеть, что у вас нет чего-то подобного.
— Но ты ведь не сумеешь убить пулей привидение, разве не так?
— У меня раньше не было необходимости это проверять. Я прихватил пушку просто на всякий случай.
— Что ж, тогда ты войдешь в дом первым, поскольку у тебя есть оружие, а я уж следом за тобой, ладно?
— Посмотрим — если до этого дойдет.
Мы проезжаем через Диллон, маленький убогий городишко, и двигаемся дальше по пустынной местности. В конце дороги с щебеночным покрытием видим старый пикап, припаркованный перед обветшавшим строением. Мы сбрасываем скорость и останавливается.
— Вот это место, — произносит Фрэнки. — Этот парень справа от дороги — Райли, мой приятель. Не уверен, но думаю, что второй тип — его двоюродный брат, Уэнделл. Наверное, это он мутит воду.
Уэнделлу примерно сорок лет. Это явно человек физического труда. На нем джинсы и грязные ботинки. Во время знакомства он не улыбается и никому руки не пожимает, как и Райли. Сразу же становится очевидном, что между Тафтами существуют некие проблемы и разногласия. После недолгого разговора ни о чем Райли спрашивает, обращаясь ко мне:
— Ну, какой у вас план? Чего вы хотите?
— Пройти в дом и осмотреться, — отвечаю я. — Уверен, вы оба знаете, зачем мы здесь.
— Послушайте, мистер Пост, — уважительным тоном начинает Уэнделл. — Я этот дом знаю вдоль и поперек. В детские годы я тут жил. Я обнаружил Виду после того, как она умерла. А вскоре после ее смерти я попытался поселиться здесь с женой и детьми. Но не смог тут жить. Это место населено призраками. Вида сказала, что прокляла дом, и, поверьте мне, она действительно это сделала. Вы ищете какие-то коробки. Говорю вам, вы ничего не найдете. Здесь есть небольшой чердак, но я его никогда не видел. Мы все были слишком напуганы и не решились туда подняться.
