Фрэнки может быть весьма упорным, особенно когда речь идет о том, чтобы уговорить сделать что-то нужных нам по той или иной причине чернокожих людей. В течение нескольких месяцев он постепенно сумел построить некие отношения с Отисом Уокером, живущим в Таллахасси, и благодаря этому познакомился с Джун. Поначалу супруги отказывались сделать то, о чем их просил Фрэнки, и были весьма расстроены и недовольны тем, что юристы, представляющие интересы Куинси Миллера, изобразили его первую жену в неблаговидном свете. Но со временем Фрэнки все же удалось убедить Джун и Отиса в том, что давнюю ложь следует опровергнуть и исправить ее последствия, если уж появилась возможность это сделать. Ведь Куинси никого не убивал, а Джун, по сути, помогла настоящим убийцам, целой шайке белых.
Джун, сидящая в третьем ряду, встает и направляется к свидетельской трибуне, где служащий суда приводит ее к присяге. Я тоже провел немало времени с Джун и попытался объяснить ей, что явиться в зал суда и признаться в лжесвидетельстве будет нелегко. Я также заверил Джун, что ее не могут привлечь к ответственности за дачу ложных показаний и никто не станет этого делать.
Джун кивает Куинси и стискивает зубы. Ну же, давай. Свидетельница называет свои имя и адрес и сообщает, что Куинси Миллер был ее первым мужем. Затем рассказывает, что до того, как их брак завершился весьма тяжелым разводом, они родили и воспитывали троих детей. Джун — на нашей стороне, и Билл Кэннон говорит с ней в благожелательном тоне и весьма уважительно. Наконец он берет со своего стола какие-то бумаги и обращается к ней:
— А теперь, миссис Уокер, я хочу обсудить с вами состоявшийся много лет назад судебный процесс над вашим бывшим мужем, Куинси Миллером, которому было предъявлено обвинение в убийстве. На том процессе вы выступили свидетельницей со стороны обвинения и сделали ряд заявлений. Мне хотелось бы напомнить, какие именно. Хорошо?
Джун кивает и спокойно произносит:
— Да, сэр.
Кэннон поправляет очки для чтения и смотрит в судебный протокол.
— Прокурор задал вам следующий вопрос: «Имел ли обвиняемый, Куинси Миллер, дробовик двенадцатого калибра?» Вы ответили: «Кажется, да. У него было несколько пистолетов. Я не очень-то разбираюсь в оружии, но да, у Куинси был большой дробовик». А теперь скажите, миссис Уокер, был ли ваш ответ правдивым?
— Нет, сэр, не был. Я никогда не видела у нас в доме дробовика, и мне не было известно, что у Куинси он был.
— Хорошо. Второе ваше заявление. Прокурор спросил вас: «Нравились ли обвиняемому охота и рыбалка?» Вот ваш ответ: «Да, сэр. Он охотился нечасто, но время от времени отправлялся в лес с друзьями и там обычно стрелял птиц и кроликов». Скажите, миссис Уокер, это была правда?
— Нет. Куинси не охотился. Он любил ловить рыбу и иногда рыбачил со своим дядей. Но охотником не был.
— Вот третье заявление. Прокурор показал вам цветную фотографию фонарика и спросил, видели ли вы когда-нибудь Куинси с таким предметом. Вы сказали: «Да, сэр, эта штука похожа на ту, что он держал в своей машине». А этот ответ был правдивым, миссис Уокер?
— Нет. Я никогда не видела такого фонарика, во всяком случае я не помню. И я точно не видела Куинси с такой штукой.
— Спасибо, миссис Уокер. И последний вопрос. На суде прокурор поинтересовался у вас, был ли Куинси где-нибудь поблизости от Сибрука в ту ночь, когда убили Кита Руссо. Вот ваш ответ: «Думаю, был. Кто-то сказал, что видел его около магазина Паундера». Миссис Уокер, был ли этот ваш ответ правдивым?
Джун пытается заговорить, но голос у нее срывается. Она с трудом сглатывает, смотрит на бывшего мужа, потом стискивает зубы и после небольшой паузы произносит:
— Нет, сэр, ответ не был правдивым. Я никогда не слышала, чтобы кто-нибудь говорил, будто Куинси в ту ночь находился неподалеку.
— Спасибо, — кивает Кэннон и бросает бумаги на стол.
Кармен Идальго медленно встает с таким видом, словно не знает, что делать дальше. Глядя на свидетельницу, она колеблется, но быстро понимает, что в результате допроса не выиграет ни одного очка.
— У штата нет вопросов к этому свидетелю, ваша честь, — произносит она с явным разочарованием в голосе.
— Спасибо, миссис Уокер, — говорит судья Кумар. — Вы свободны, миссис Уокер.
Джун медленно покидает свидетельскую трибуну. Сидящий прямо передо мной Куинси вдруг встает. Отложив трость, он обходит сзади Билла Кэннона и, прихрамывая, приближается к Джун. Она с испуганным видом замедляет шаги. Мы все замираем в ожидании, что сейчас произойдет нечто ужасное. Потом Куинси широко разводит в стороны руки, и Джун, шагнув вперед, приникает к нему. Куинси заключает ее в объятия, и оба разражаются слезами. Двое людей, которые родили троих детей, а потом возненавидели друг друга, обнимаются у всех на глазах.
— Мне так жаль, — шепчет Джун.
— Все хорошо, — тихо отвечает Куинси. — Все хорошо.
Глава 47
Вики и Мэйзи хотят встретиться и пообщаться с Куинси. В течение долгого времени они занимались его делом и много знают о его жизни, однако у них не было возможности даже поздороваться с ним. Покинув зал суда, мы собираемся в больнице, где Куинси все еще числится как пациент и одновременно заключенный. Его палата теперь находится в другом крыле, где расположено отделение реанимации, но мы встречаемся с ним в подвальном кафе. На сей раз за ним присматривает сотрудник полиции Орландо — он сидит довольно далеко с выражением скуки на лице.
После двадцати трех лет за решеткой, в течение которых ему была доступна только тюремная пища, Куинси не жалуется по поводу невкусной еды больничного кафе. Он хочет сэндвич и чипсы, и я приношу ему то и другое, а Вики и Мэйзи оживленно обсуждают с ним то, что происходило в течение дня в зале суда. Фрэнки сидит рядом с Куинси, готовый в любой момент прийти ему на помощь. Здесь же расположился Лютер Ходжес — он наслаждается моментом и счастлив оттого, что его взяли в компанию. Куинси хотел бы, чтобы мы пообедали вместе с ним, но мы уже запланировали на вечер кое-какие дела.
Он все еще переживает момент своей встречи с Джун. Куинси так долго и так сильно ненавидел ее, что его ошеломило то, с какой быстротой он ее простил. Похоже, пока Куинси сидел в зале суда и слушал, как Джун признается в сказанной когда-то роковой для него лжи, что-то снизошло на него, может, сам святой дух, и он почувствовал, что просто больше не может носить в душе ненависть. Куинси рассказывает, что он закрыл глаза и попросил Всевышнего избавить его от нее и ощутил, как в то же мгновение словно тяжелый камень упал с его плеч. На него нахлынуло облегчение, будто он до сих пор сдерживал дыхание, а теперь вдохнул полной грудью. Куинси простил и Зеке Хаффи, и Кэрри Холланд, и теперь, сбросив с себя ношу ненависти, чувствует себя просто чудесно, словно заново родился.
Лютер, слушая Куинси, улыбается и кивает, тем самым выражая свое отношение к его словам.
Куинси откусывает кусок сэндвича, съедает несколько ломтиков чипсов и говорит, что аппетит к нему пока не вернулся. Вчера он весил 142 фунта — это намного меньше, чем его обычный вес, который раньше составлял 180. Куинси хочет знать, что будет завтра, но я бы предпочел не строить предположений на сей счет. Я полагаю, что судья Кумар закончит опрос свидетелей, рассмотрит дело и вынесет вердикт через несколько недель или месяцев. Пока он вроде на нашей стороне, но жизнь еще много лет назад научила меня быть готовым к худшему. И никогда не ждать, что Фемида примет решение быстро.
