— Не отключайся, Диана! Слышишь меня?! — кричал голос моего брата.
Потом я увидела встревоженное лицо Лени, который внезапно оказался возле меня, он тоже что-то говорил и держал мои руки в своих горячий ладонях, но я уже ничего не слышала.
40 глава
Яркий свет проникал сквозь тяжелые веки, просвечивая насквозь черепную коробку, посылая болевые импульсы в мой пострадавший мозг. Боль была настолько сильной, что мне казалось как будто голова раскололась на две части. Хриплый измученный стон вырвался из моего рта, когда я попыталась открыть глаза.
— Выключите, — проскрипела я, словно вампир попавший под прямые солнечные лучи, старалась прикрыть лицо руками.
Свет моментально погас, а на своей ослабевшей руке я ощутила чужое тепло.
— Мама, — прошептала я, испытывая огромное облегчение, увидев любимое женское лицо возле своей кровати.
— Все в порядке, милая, — улыбнулась моя мама, вытирая свои увлажнившееся глаза белым носовым платком. — Мы так переживали за тебя, — дрожащим голосом сказала мама, сжимая мою руку так, будто эта наша с ней последняя встреча в этой жизни.
Немного оглядевшись, я поняла, что нахожусь в больничной палате, только в этот раз не в качестве посетителя. Все тело ужасно ломало, а голова продолжала мучительно гудеть. Я попыталась подняться, но мама не позволила мне этого:
— Тебе нельзя вставать! Подожди немного, я позову доктора!
Мама подскочила со стула и вылетела из комнаты как ошпаренная. Перед глазами все немного кружилось и ощущение было такое, будто я только что восстала из мертвых. Дверь резко открылась и на пороге оказался мой брат. Он тоже сразу схватил меня за руку, стараясь лишний раз не тревожить мое тело:
— Боже мой, Диночка! И заставила же ты нас попереживать! Целых три дня не просыпалась! Мы все тут чуть с ума не посходили.
— Что случилось? — хриплым голосом спросила я, стараясь не показывать брату своей боли, потому что иначе он побежит и поднимет самую настоящую тревогу в больнице.
— Ты что ничего не помнишь? — растеряно спросил меня брат, явно удивленный такому повороту событий.
— С момента как вы с Крестовским героически ворвались в дом, где Баженов пытался меня изнасиловать, а после этого вы превращали его тело в кровавое месиво — ничего.
Брат облегченно выдохнул и мягко улыбнулся мне, оценив мое черное "чувство юмора".
— Ты отключилась. Слава богу, что твоя память не пострадала. Доктор предупреждал нас, чтобы мы были готовы к твоей амнезии, потому что ты получила очень знатное сотрясение мозга.
Дотронувшись до своей перебинтованной головы, я болезненно простонала, осознавая, что в моем затылке сейчас располагается, еще не зажившая, дыра.
— И я целых три дня находилась в отключке? — удивленно переспросила, не в силах поверить в его слова.
— Да, дорогая. Связав Баженова, мы быстро закинули его в багажник, а тебя забрал Леня. Все то время, что мы ехали до больницы, он сидел на заднем сидении и заботливо держал тебя на своих руках, — ухмыльнулся брат, глядя на мою изумленную физиономию.
Вдруг вспомнилась наша с Леней "прощальная" встреча, перед тем как меня похитили. Как он жестоко вышвырнул меня из своего дома, не испытывая при этом ни капельки сочувствия. Как-то мне совсем не верилось, что сейчас он проявлял такую заботу по отношению ко мне, о которой с таким энтузиазмом рассказывал мне брат. Да, он пришел меня спасать и действительно помог мне. И я конечно благодарна ему за это. Только вот я сомневаюсь, что он сделал это из большой любви ко мне. Скорее всего Сашка позвонил ему и попросил помочь. А Крестовский всегда был очень ответственен, поэтому не смог отказать своему лучшему другу. Увидев мое хмурое выражение лица, Сашка сказал:
— Не знаю, что у вас там произошло, но в машине он без конца просил тебя о прощении. Сжимал тебя, крепко прижимая к себе, считая себя виновным во всех смертных грехах. Я даже хотел остановить машину и посадить его за руль вместо себя, потому что стал переживать за твой, пока еще не сломанный, позвоночник. Когда мы приехали в больницу, он не позволил врачам переложить тебя на каталку. Он сам лично принес тебя в эту палату. И все эти дни торчал здесь, пока мама не выгнала его пинками отсюда.
Я смотрела на брата и не могла поверить своим ушам. Все это могло значить лишь одно — Леня наконец-то узнал всю правду. Волна облегчения прокатилась внутри меня, но желание вновь видеть Леню у меня не возникло. Слишком сильную рану он нанес мне тогда, не поверив мне. Он даже не позволил мне защититься, перед тем как выставить меня вон. Со временем, я наверное смогу простить его, но сомневаюсь, что когда-нибудь смогу снова так же к нему относиться как раньше.
— Так что у вас произошло? — неожиданный вопрос вырвал меня из плохих воспоминаний и грустных мыслей.
— Ничего особенного. Просто поругались, — пыталась отделаться от брата, показывая ему, что это его никак не касается.
Саша поднял руки верх в знак капитуляции:
— Не лезу в твои личные дела!
Потом он немного задумался и добавил:
— Но он с таким отрешенным и виноватым видом сидел возле тебя все эти дни, нежно сжимая твою хрупкую ручку, что на него было невозможно смотреть. Что же такого произошло, что ты довела Крестовского до такого состояния? — хохотнул неугомонный брат.
— Ничего, — я снова оборвала его очередную попытку вмешиваться в мою личную жизнь.
Неужели он действительно настолько сожалеет о содеянном? Нет, не хочу даже думать об этом. Крестовский не знает жалости, если так легковерно ведется на чужие слова и подделанные видеофайлы, ссылаясь на "доказательства."
— Кстати! — брат вдруг встал со стула и протопал в другой конец больничной палаты, выудив из-за штор роскошный букет фиолетовой гортензии. Дорогие и очень редкие цветы, от которых я всегда была без ума. Я никогда никому не говорила об этом. С восторгом наблюдая за цветами, я наслаждалась медовым запахов цветов, ослепленная их великолепием.
Поставив вазу с цветами на прикроватный столик, брат вдруг выудил из кармана небольшой конверт и передал его мне:
— Это от Лени, он оставил это здесь, вместе со цветами.
Откуда он узнал, что я обожаю именно эти цветы? С самого детства эта была моя маленькая тайна, которой я никогда не хотела ни с кем делиться. Поклонники все время заваливали меня розами различных сортов и я с восхищением принимала их, соглашаясь с тем, что это мои любимые цветы. Просто мне не хотелось выделяться, вот и все. Распечатав конверт, внутри лежали две свернутые бумажки. На одной бумаге, к моему величайшему удивлению, была нарисована Гортензия. И самое интересно, этот рисунок когда-то давно рисовала я.
— Да, это действительно твой рисунок, — напомнил мне о себе брат. Я действительно настолько увлеклась изучением содержимого в конверте, что совершенно о нем позабыла. — Он попросил маму на время отдать рисунки ему, пообещав, что непременно вернет их хозяйке, — сказал брат, подмигнув мне правым глазом.
