Такой подробный экскурс в разновидности оборонительного зодчества далеко не случаен. Именно оно, наряду с другими признаками, является одним из определяющих характеристик укрепленных поселений. А на пространстве Среднего Поднепровья, в пределах Русской земли, на отрезке IX–X вв. подобных поселений существует три типа. Тип первый — раннеславянские укрепленные центры. Тип второй — центры сбора дани и полюдья («дружинные лагеря»), и, наконец, тип третий — укрепленные центры эпохи ранней государственности.
Примечательный факт — если городские центры первого и второго типа на определенном хронологическом отрезке сосуществовали, то возведение «Владимировых крепостей» приводит к тому, что большинство славянских племенных центров и «дружинных лагерей» перестают существовать. Как показывают археологические обследования этих городищ, в целом ряде случаев их финал был далеко не мирный
[409].
Таким образом, налицо еще один признак складывания ранней государственности. Наряду с возникновением столицы происходит формирование новых центров власти, что отражает изменение политической и территориальной структуры. Происходит окончательный распад родовых отношений и выстраивание территориальных связей. Идет выстраивание мультиполитийной структуры: полития, выдвинувшаяся на первое место, подчиняет себе окрестные. Это находит выражение в ликвидации автономности локальных племенных союзов и подчинении их власти главной политии. Это подчинение и олицетворяли возводившиеся вблизи разрушенных племенных центров новые города, в которых пребывали представители киевской администрации. Не случайно именно в это время возникает посадничество — новый институт, не существовавший ранее конца X в.
Следует отметить, что большинство городов древнерусского времени вырастает из крепостей, основанных как раз на рубеже X–XI вв. В связи с этим нельзя обойти вопрос о преемственности между древнерусскими поселениями XI–XIII вв. и предшествовавшими им славянскими городищами VIII–X вв. Одна из попыток развернуто ответить на данный вопрос была предпринята в начале 1990-х гг. И.Б. Михайловой. Развивая точку зрения, выдвинутую И.Я. Фрояновым в работе 1991 г.
[410], исследовательница Решила рассматривать поселения Южной Руси как «полифункциональные средоточия жизни», то есть административно-политические и сакральные центры
[411].
В Среднем Поднепровье И.Б. Михайлова выделила четыре района «гнезд поселений», отождествив их с малыми племенами. Центрами этих образований, по мнению исследовательницы, являлись Белгород, Вышгород, Витичев, Китаево, Василев
[412]. Дальнейшая история региона представлялась И.Б. Михайловой следующим образом: «до середины IX в. кияне добились победы в полянском племенном союзе и их город стал центром правобережного региона, ограниченного Ирпенем, Тетеревом и Росью. Укрепленные поселения других славянских племен превратились в его (то есть Киева. — Д. К.) пригороды»
[413].
Достоинство подобной концепции в том, что она пытается представить непрерывными процессы политического развития Русской земли от конца IX до начала XI в. и представить древнерусскую политию как логическое развитие славянских племенных союзов, а древнерусское вече — как законного преемника славянских племенных собраний. Недостатком же этой схемы является несоответствие имеющимся фактам. Ни одно из указанных И.Б. Михайловой поселений в Среднем Поднепровье не являлось славянским племенным центром. Китаево представляло собой поселение, возведенное как «дружинный лагерь» в рамках установления росами/русами Олега и Игоря контроля за примыкающими к Киеву территориями. Витачев как крепость был основан, вероятнее всего, во второй четверти X в. как центр, контролирующий Днепровскую магистраль и переправу через нее после разрушения Пересечена (отождествляемого с городищем у села Монастырей). Культурный слой Вышгорода относится к X в.; предположение В.И. Довженко о его существовании в IX в., на которое ссылается И.Б. Михайлова, на сегодняшний день археологически не подтвердилось
[414]. Белгород же и Переяславль представляют собой крепости, возведенные по инициативе Владимира в конце X в.
[415]
Таковы реальные факты, касающиеся поселений Среднего Поднепровья на Правобережье. Аналогичная картина вырисовывается и на Левобережье, где к числу славянских племенных центров И.Б. Михайловой были отнесены городища, имеющие иное происхождение и социальный статус. Есть замечания, связанные и со способом картографирования, когда единым рядом представляются памятники VIII–X в.
[416] Выбранный хронологический отрезок, на мой взгляд, слишком велик, чтобы в этом диапазоне можно было составить адекватную картину о возникновении и эволюции «гнезд поселений». Вероятнее всего, такой подход был обусловлен использованием материалов сводного каталога древнерусских поселений Среднего Поднепровья, где на главной карте отмечены все памятники в диапазоне от IX до XIII вв.
[417] Однако в тексте каталога при этом четко указывается, к каким периодам относится то или иное городище (IX–X, X–XII или XII–XIII вв. либо является многослойным). Эту особенность учли в своих работах Б.А. Звиздецкий и Б.А. Прищепа, представив городища, датируемые указанными периодами, в качестве отдельных планов
[418]. Представленные данные, особенно по составу и размерам «гнезд поселений», значительно отличаются от той картины, которая предстает со страниц работ И.Б. Михайловой.
