Этот «Киевский путь» являлся частью более длительного маршрута от Киева до Регенсбурга (он уточнен исследованиями А.П. Моци и Б.А. Звиздецкого)
[534]. Вероятно, этот путь функционировал уже в конце X в. и возведение мощной крепости на «русском» участке маршрута могло преследовать цели обеспечения безопасности и контроля торговых путей.
Вместе с тем Белгород выполнял, как мне представляется, и иные функции, связанные не только с упрочением киевской власти в древлянских землях, но и с консолидацией территории. Одновременно с укреплениями детинца были возведены оборонительные сооружения окольного города, охватившие значительную, свыше 95 га, территорию. Среди городов своего времени Белгород выделялся значительными размерами:
Столь обширная площадь города постоянно ставила в тупик историков, занимавшихся этим вопросом. Так, А.Н. Кирпичников предположил, что обширная площадь окольного города может говорить о большой концентрации населения в городских пределах в конце X — начале XI в.
[535] Возникает вопрос: откуда могли взяться излишки этого населения?
Археологическими исследованиями установлено, что вдоль реки Ирпень до конца X в. существовали как минимум четыре поселения, датируемые по керамическому материалу VIII–IX вв. и относящиеся к культуре Лука-Райковецкая
[536]. Все эти поселения прекращают функционировать примерно в то же самое время, когда возводится Белгород. На мой взгляд, параллелизм данных явлений может являться частным случаем распада старых родоплеменных структур и складывания новых, территориальных
[537].
Каким же образом эти структуры формировались? Летописный нарратив об этом практически ничего не сообщает, поэтому приоритетное значение имеют данные археологических источников.
Детальное исследование округи древнего Белгорода было предпринято сравнительно недавно. В ходе этих исследований были выявлены три компактные группы поселений — северная
[538], южная
[539] и восточная
[540] (относительно детинца Белгорода). Поселения были охарактеризованы исследователями как многослойные, однако обращает на себя внимание следующее обстоятельство: на указанных памятниках отсутствует раннеславянская керамика. Слои эпохи бронзы и скифского времени перекрываются слоем времени эпохи Древней Руси, содержащим керамику XI–XIII вв.
[541]
Это означает, что указанные поселения возникли уже в процессе развития Белгорода древнерусского времени и маркируют этапы освоения жителями города ближайшей округи. То же можно сказать и о поселениях древнерусского времени, расположенных вдоль реки Ирпень. Обследования и разведки, проведенные на них в 1970–1980-х гг., установили наличие керамического материала, датируемого XII–XIII вв.
[542]
Наблюдение, сделанное на локальном уровне, еще раз подтверждает тезис, который мне приходилось озвучивать ранее, — малые города Среднего Поднепровья возникают как центры политического властвования Киева на местах на рубеже X–XI или первой половины XI в.
[543] Это является первым этапом формирования территориальной структуры политии Русская земля. На примере того же Белгорода и Китаева видно, как происходило становление малых городов и пригородов. Иерархическая система малых городов и пригородных поселений формирует собой основу политии как города-государства; этот процесс для Среднего Поднепровья завершился во второй четверти XI в.
С этого момента начинается второй этап — формирование городских общин. На рубеже X–XI вв. Киев столкнулся с проблемой перенаселенности. П.П. Толочко отмечает, что «…рост Киева происходил на первых порах не столько за счет внутреннего демографического потенциала, сколько благодаря притоку населения из округи»
[544]. Это подтверждается и тем, что сообщает Титмар Мезербургский о Киеве рубежа X–XI вв.: «Город, подобно всей этой области, до сих пор сопротивлялся чрезвычайно вредящим ему печенегам и побеждал врагов силою беглых сервов, собирающихся сюда отовсюду…»
[545]
