Тут же по всем дорогам в Петербург посланы верховые адъютанты, гусары, ординарцы. Приказ: разузнать, что происходит, и доложить. Неведомо как вспыхнул слух, что в столице бунт, и возглавляет его граф Разумовский. Посылают к его брату выяснить, так ли это.
Почему сам император не едет в Петербург? Почему не решается или не хочет двинуть верные ему войска?
Ведь Придворные наперебой советуют ему именно это. Самый решительный из них — старый, к 80 годам, Бурхард Кристоф Миних.
«Берите пример со своего деда, —
говорит он. —
Вам достаточно лично явиться перед народом».
А он сам, Миних, готов победить или отдать жизнь за престол внука Петра I.
Пётр не решается… Тем более что другие придворные дают ему советы другого свойства: не ехать самому — это опасно. Пусть император пошлет доверенных лиц… Можно подумать, он не посылал доверенных лиц! Они же не возвращаются…
Тогда Миних советует срочно ехать в Нарву или Ревель. Лошади есть, гарнизоны этих крепостей ещё верны. В Северной Германии стоит русская армия под командованием графа Румянцева. Она верна присяге, совсем не любит гвардию, и с её помощью император триумфально войдет во взбунтовавшийся Петербург.
Петр продолжает колебаться. Миних предлагает ехать морским путем в Кронштадт. Вот он, Кронштадт, в 8 км мелководья от Петергофа, прекрасно видный. Надежная морская крепость, ключ от Петербурга.
Пётр не решается и на это. Он заявляет, что никуда не двинется до получения сведений из Петербурга. В Петербург шлют людей с воззваниями к мятежникам. Все они тоже не возвращаются. В Кронштадт вместо императора едет генерал–аншеф Девиер.
Толпа придворных редеет… Все больше их пытаются тихонько сбежать и или уехать в Петербург, или затаиться.
К тому времени в Петербурге уже принята присяга Екатерине, готовится поход на Петергоф. Время безнадежно потеряно.
Император не знает этого, но нервничает настолько, что врач дает ему успокаивающие порошки. Он приказывает привести в боевую готовность гарнизон Петергофа и Ораниенбаума. Ещё два часа проходят в бессмысленных пререканиях: оказывать вооруженное сопротивление или нет. Противники сопротивления уверяют: если хоть одна пуля попадет в гвардейца, страшно подумать, что устроит гвардия… Придворные сановники, боящиеся гвардии… Прямо как вернулись времена, когда Меншиков выводит гвардию на Верховный совет!
Тут приходит шлюпка: Девиер сообщает, что Кронштадт верен, готов принять императора. Есть галера, шлюпки и яхта. Дует попутный ветер. Вперед, на Кронштадт! Часа через три подходят к крепости. Но вход в гавань затворен, со стен слышатся матерные крики, улюлюканье.
— Немедленно откройте боны! Перед вами я, ваш законный император!
— Мы не знаем никакого императора, у нас матушка–императрица Екатерина Вторая!
— Отходите, а то будем стрелять!
Еще есть путь к спасению. Еще можно бежать посуху в Нарву и оттуда под защиту своей армии. Оставить верные войска прикрывать, сколько возможно, и — вперёд! Но император совершенно сломлен. Увы! Он нерешителен и трусоват. Он не смеет требовать от других жертвы, раз не решается рисковать сам. Около 2 часов ночи галера вошла в Ораниенбаум. Пётр III отдает последний приказ: выдать месячное жалованье солдатам и офицерам гарнизона, а сопротивления ни в коем случае не оказывать.
Последние несколько часов своего царствования Пётр III провел в почти полном одиночестве. Всё это время он играл на скрипке.
Не известно, где именно и когда, в котором часу он написал своё отречение. Известно, что захваченного императора вместе с Воронцовой и Гудовичем привезли в Петергоф. Здесь разыгралась отвратительная сцена: солдаты матерно ругали Гудовича, сорвали все украшения Елизаветы Воронцовой, а Петра III раздели до рубашки. Затем императора под охраной Алексея Орлова и большого конвоя вывезли в Ропшу.
Ходил слух, который поддерживала Екатерина в письмах к своим иностранным знакомым: якобы Петра временно держат в Ропше, скоро ему отведут хорошие комнаты в Шлиссельбурге, а потом отправят за границу. Якобы то ли готовили лошадей, то ли судно для отправки Петра морским путем.
Но все это был только камуфляж, только игра. Все заговорщики, и лучше всех сама Екатерина, понимали: отпустить Петра III — значит погубить самих себя.
Судя по смутным воспоминаниям современников, какой–то договор всё же был. Но со стороны Петра было письменное отречение, со стороны Екатерины — только устные обещания, отданные через третьих лиц.
29 и 30 июня он пишет письма к Екатерине: просит отпустить его в Киль вместе с Лизаветой Воронцовой, а пока прислать ему собачку, негра Нарцисса и скрипку. Екатерина посылает ему «последние три вещи», удерживая Воронцову.
По официальной версии, согласно Манифесту о кончине Петра III, смерть наступила 7 июля 1762 года от естественных причин. Якобы император «обыкновенным и прежде часто случавшимся ему припадком геморроидическим впал в прежестокую колику». Этот новый для науки диагноз откровенно призван унизить покойного. «Грубый солдафон» и «ниспровергатель основ» и умереть должен был не от какой–нибудь благородной болезни, а от геморроя.
Согласно Манифесту, Пётр III умер… милостию Божьей, освобождая трон Екатерине:
«Сие же нечаянное в смерти его Божие определение принимали за промысел Божественный, который он судьбами своими неисповедимыми нам, престолу нашему и всему Отечеству строит путем, его только святой воле известным».
Якобы Екатерина узнала о смерти супруга от Алексея Орлова. Вошёл он с повинной к «матушке–императрице» и сказал одно лишь слово:
— Кончено!
— Он уплыл? — «наивно» спросила Екатерина. Ведь официальная версия: Петра III собираются отправить морским путем в Киль!
— Умер…
Екатерина падает в обморок, потом рыдает, кричит, изо всех сил разыгрывает безутешную вдову. Придворные, если верить официальной легенде, даже боялись за её жизнь. «Трогательная» сцена производила на современников нужное впечатление… Только вряд ли то, на которое рассчитывала Екатерина.
На самом деле, конечно, к убийству императора готовились, и Екатерина прекрасно знала об этом.
Записок Алексея Орлова к Екатерине известно две. Первая из них датирована 2 июля 1762 года. В этой полуграмотной записочке сообщается, что император впал в колику и, вероятнее всего, не переживет ближайшей ночи.
В другой записке шла речь о смерти императора, но уже не от колики, а вследствие драки за картами.
Разумеется, говорилось об этой истории разное…
Полуофициальная история не противоречит записочкам: играли в карты. По другой версии, играли в кости. Во время игры началась драка. Как она шла, кто кого и чем именно бил, мы не знаем. Как скончался законный император, внук Петра I, Пётр III, мы тоже не знаем. «Оказался мертв», да и все.
