Хороший вопрос, блоддеров хвост, Хорне он занимал не меньше, чем его. Времени в обрез, но все же…
Он стоял у прутьев, опустив руки и смотрел на подходящего Хорне. Как хорошо помнилось: не высокий-не низкий, не толстый и не худой, светлые, по-стреендамски с рыжиной, волосы и серые северные глаза. И нет мизинца с безымянным на правой руке, никак не мешая заниматься любимым делом и быть в нем одним из лучших. И, как всегда, он был тут не один.
– Донер. – Хорне сплюнул, не затирая. – И остальные… Домер и Дамер, три веселых братца.
– Надо же, они впрямь семья? – Хмыкнул Клайд. – Старые знакомые? Родственники? Кровные враги?
– Выпустишь нас? – поинтересовался Донер, старший брат, родившийся раньше своих последышей аж на целый год с небольшим. Домер и Дамер были двойняшками.
Выпустит? Хорне смотрел, играл желваками и не знал. Троица ушла с дедом в последний поход и не вернулась, как и остальная команда, как «Марион». Считать вернувшимся деда, привезенного в деревянном ящике, Хорне как-то не мог.
– Не доверяешь?
– Я ни одному из вас не верю.
Это точно, Блэкбард постарался, доверять дедовским морякам Хорне не желал.
– Значит, есть за что… – Донер щербато ухмыльнулся, качнулась оттянутой мочкой, потерявшей серебряную серьгу. – Отпустишь нас?
– Почему вы здесь?
Хорне ждал ответа. Хорне ждал его, как никогда раньше. Никто не станет держать под замком, в клетке, обычных моряков-пиратов, не с чего. И уж тем более, не станет держать до последнего, оттягивая смерть на-подольше. Что? Секрет, какой-то большой секрет, весящий много мер золота или даже в полноценный флейкк?
– Из-за последней ходки твоего деда… – Донер никак не называл Хорне, настораживая. – Но мы ничего не сказали. Дамеру вытянули все суставы, у меня спина с задницей в лохмотья, только зажили, а у Домера теперь не хватает уха и ему стыдно будет поворачиваться к маме пузом и боками, он там как плавленый сыр после огня. Но мы не сказали.
– Морячок… – Клайд вернулся к ним, поиграл пальцами на эфесе меча. – Ты бы решал быстрее, идти пора. Эти трое смертников нам так нужны, раз тратишь на них время?
Донер стоял, как стоял. Сукин кот всегда был спокойным и не показывал ничего лишнего. А вот Дамер, прячущийся за ним, поблескивал глазами забитого кутенка, вдруг увидевшего доброго человека.
– Донер… – Хорне засопел. – Донер, ты и братья, вы…
Донер рванул и без того страшные свои лохмотья, показал недавний щрам, идущий наискосок через грудь:
– Никогда я его не продавал и не предавал, слышишь, Хорне! Никогда!
Хорне кивнул. Повернулся к Хорьку, Клайду и вернувшемуся Роди:
– Они нам нужны. Это мареманны, люди моря.
– И твои люди, судя по всему, дружок? – хмуро спросил Хорек.
Хорне мотнул головой:
– Еще нет.
Дедовский тесак Донер встретил глазами сразу и не отпускал, пока тот не лег на прут решетки. Провел по нему предплечьем, резанув до крови, и не трогая ладоней. Ладони в море пригодятся, не за чем их резать, северяне же не дураки, даже когда дают кровную клятву. Братья Донера сделали то же самое.
– Морским королем, ведьмой и своей удачей. Солью моря, солью крови и солью пота. Я твой, Хайнрих Хорне, я и мои братья. Ху!
Ключи отыскались у первого, зарезанного Хорне. Донер с братьями, не теряя времени, занялись платьем и обувью абиссцев. В море стоит одеваться потеплее. Хорьку оно если и не нравилось, то он молчал. Роди ел найденный окорок, делясь с Клайдом, а тот смотрел на Хорне чуть странновато.
Хорне остановился к широкой двери в самом конце темницы. Потянул за кольцо, уже зная, чем пахнет из-за нее. И не ошибся.
– Недавно смолили. – сказал Донер, оправляя теплый жилет, снятый с «серого» и зряшно пытаясь оттереть кровь. – Лишь бы вода была и хотя бы солонина. Дойдем.
Это верно, Хорне вдруг ухмыльнулся, совершенно дедовской криво-волчьей улыбкой. Дойдут.
– Тут еще трое. – Клайд смотрел на сидевших за решетками. Бормотала, оставшийся в своей открытой клетке, выбираться не хотел и заново начал нудить. – И чего нам с ними делать?
Роди, глядя почти на свою копию, только грязно-сивую, да очень исхудавшую, молчал. Хорек, рассматривая очень спокойного уроженца Безанта, нехорошо кривил губы, лапая клинок. А вот третий заключенный…
– Вы развеселили меня, господа!
Тонкий, как недавно ставшие появляться рапиры, как-то державший себя в чистоте и даже сохранивший короткую куртку с галуном, со смоляно-черными галочьими волосами-перьями по плечи, он картинно-издевательски поклонился.
Роди сплюнул. Клайд присоединился, поморщившись.
– Да это лиможанец. – Клайд сплюнул еще раз. – Дерьмовый красавчик, как они все.
– Они там жрут улиток, ящериц и даже жаб! – возмутился Роди.
– Лягушек и водяных змей, вообще-то, – поправил его красавчик, – но в остальном – чистая правда. Имею честь быть уроженцем своей прекрасной, теплой, как само солнце и сладкой, как наши женщины, страны.
– И дальше-то что? – Хорек косился на него с неодобрением.
– Дальше? – Лиможанец картинно изогнул бровь. – Полагаю, господа, что вам, жестоко и красиво разделавшимся с нашей стражей, явно не повредит в вашей бешеной своре кровавых псов такой пройдоха и прохиндей, как я.
Донер хохотнул и, подхватив найденный моток веревки, отправился в грот, все сильнее пахнущий морем.
– Зачем нам лишние люди? – Хорек, все потиравший ушибленное лицо, начал злиться. – Чего вы встали…
– Ты кто? – спросил у него Хорне. – Что сможешь сделать на судне?
– Я… – Хорек помялся. – Я…
– Покажи руки. – Хорне кивнул безантцу на широкие ладони. – Быстро.
Тот развернул их к ним. Ровные валики мозолей, на пальцах, сразу под ним и и почти у запястья говорили сами за себя.
– Был гребцом?
– Им тоже. Пытался бежать со «змея», поймали на берегу, хотел угнать лодчонку. Я Марк.
Хорне кивнул. Подошел к грязно-сивому, с бакенбардами, одетому в форменные лохмотья. Тут говорить не пришлось, сине-черно-зеленые узоры и рисунки, испестрившие кожу, говорили за своего хозяина.
– Ты ходил с нашими?
Хорне хорошо помнил связанные в единые линии канаты, якоря, пушки, голые русалки и паруса на реях. Такие стали делать у порта года два назад, покрыв уйму матросских шкур.
– Баклберри, ходил на «Вепре», «Мар-хунде», последним оказался «Желтый змей» старого Харвига. Нас взяли у номеда, Харвиг решился выпотрошить торгаша с востока, шедшего в Доккенгарм. Вешали по одному, постоянно, оставляя гнить. Я вот последний. Стоял на руле.
– Я его знаю. – Донер, вернувшийся из грота, кивнул. – Хороший рулевой, шкипер. А нам нужно еще воды. Вон там у них хранится та дрянь, что в нас пихали и там должна быть вода. Эй, здоровяк, пошли поможешь.
