– Так я и не отрицаю, – говорит Лимон, жуя какое-то печенье. – Но это не целиком моя вина. Ну, то есть потеря чемодана – это, несомненно, моя вина, но в смерти этого мальчишки не повинны ни ты, ни я, а только он сам.
– Он? – Мандарин указывает на труп возле окна. – Ты имеешь в виду, что он виноват в том, что мертв?
– Ну да. Он не должен был просто вот так взять и умереть. Это эгоистично. Ты так не считаешь? Он даже не оставил нам ни единой зацепки.
Синкансэн начинает сбрасывать скорость. Мандарин встает со своего места.
– Эй, ты куда это? – обеспокоенно спрашивает Лимон.
– Мы подъезжаем к Омия. Я должен пойти и сообщить человеку Минэгиси, что все идет хорошо. Я буду ждать его у двери вагона.
– Ты не собираешься сойти с поезда и сбежать, ведь так?
«Я даже об этом не думал», – вдруг понимает Мандарин.
– Если я сбегу, все, наверное, станет только хуже.
– Если ты сбежишь, я позвоню Минэгиси и скажу ему, что это ты во всем виноват, и пообещаю ему тебя притащить. Знаешь что я буду делать? Буду, скуля, вылизывать ему ботинки и поджимать хвост: «О, господин Минэгиси, я обязательно поймаю этого ублюдка Мандарина, только, пожалуйста, пожалуйста, простите меня, сохраните мне мою жалкую жизнь!» Примерно так.
– Не думаю, что ты способен до такого опуститься. – Мандарин протискивается мимо сидящего неподвижно Лимона и выходит в проход вагона.
Поезд начинает тормозить. Мандарин видит стадион, проплывающий за окнами слева; тот выглядит как какая-то подавляюще огромная крепость или странное видение из сна. Справа виден большой универмаг.
– Только не будь слишком самоуверенным, – говорит ему вслед Лимон. – Это тоже есть в песенке Томаса. «Твои лучшие планы перевернутся вверх дном, если нет сомнения в них…» – напевает он на мотив песенки из мультфильма. – Если не будешь внимательным, может случиться авария, вот о чем песенка!
– Все это не больше чем глупости для поднятия настроения, – снисходительно говорит Мандарин. – В любом случае именно тебе следовало бы прислушаться к сказанному в этой песенке.
– А я никогда не бываю слишком самоуверенным. Я самоуверен ровно настолько, насколько нужно, не больше и не меньше.
– Я про ту часть, где поется о том, что нужно быть внимательным, когда что-то делаешь. Ты все делаешь небрежно, любое дело слишком быстро тебя утомляет… Никакой тщательности, нулевая концентрация внимания.
– Эй, не говори мне про нулевую концентрацию внимания! Я тебе пример приведу. Взять вот «Томаса и его друзей»…
– Опять ты за свое.
– Там есть два персонажа, которых зовут Оливер, ты это знал? Есть паровоз, которого спас Дуглас, а еще есть экскаватор. Большинство людей, когда говорят про Оливера, имеют в виду только паровоз, но на самом деле там два Оливера.
– И что с того?
– Ну, я имею в виду, что обращаю на такие вещи внимание. Так что у меня отличная концентрация внимания.
– Да, пожалуй, – отмахивается от него Мандарин. Ему хочется сказать, что если Лимона волнуют подобные вещи, то в «Анне Карениной» есть три персонажа, которых зовут Николай, но Лимон в ответ на это обязательно скажет: «Анакарренина – это что-то типа риса с карри?», или «У Томаса нет друзей по имени Анна, но зато там есть Энни», или еще что-нибудь в этом роде.
Поезд подъезжает к платформе станции Омия.
Когда Мандарин выходит в тамбур, звучит сообщение, что двери откроются с левой стороны. Он поворачивается к нужной двери. Платформа скользит за окнами слева. На ней стоят люди, ожидающие прибытия поезда.
Мандарин не знает, как выглядит подручный Минэгиси, и даже будет ли это один или несколько человек. «Получится ли у меня вообще найти этого парня?» – думает он обеспокоенно. Но в этот самый момент, когда поезд замедляется до полной остановки, замечает человека за окном, который совершенно точно не имеет никакого отношения к добропорядочным законопослушным гражданам и принадлежит к миру темных переулков и подполья. «Это, вне всяких сомнений, он». Высокий мужчина с зачесанными назад волосами. На нем черный костюм и ярко-синяя рубашка, галстука нет. Мандарин не успевает как следует рассмотреть его лицо, потому что фигура на платформе появляется лишь на мгновение, пока поезд преодолевает последние несколько метров перед остановкой.
Со звуком, похожим на выдох, дверь вагона сначала вздрагивает, а затем отъезжает в сторону.
Мандарин без колебаний выходит на платформу. Поворачивается направо и видит человека в костюме и синей рубашке, который подходит к синкансэну и приближает лицо к стеклу окна, обеими руками прикрывая глаза от бликов света. Он вглядывается в салон поезда, не обращая внимания на двух молодых женщин за окном, которые, похоже, возмущены его поведением, – по всей видимости, проверяет, всё ли в порядке с сыном босса Минэгиси, сидящим с другой стороны прохода у противоположного окна.
– Эй! – окликает его Мандарин.
Мужчина поворачивается, хмурится. Теперь Мандарин видит, что это не какой-нибудь зеленый юнец. Ему около сорока, он держится с достоинством, и, если б он являлся обыкновенным горожанином, – пожалуй, был бы каким-нибудь начальником с несколькими десятками подчиненных. Его волосы аккуратно зачесаны назад. Колючий взгляд, живот подтянутый, телосложение крепкое. Вокруг него в воздухе как будто потрескивает электричество, хотя он просто стоит там и ничего не делает. Нервы Мандарина мгновенно напрягаются.
– Чем могу помочь, приятель? – Мужчина, бросив внимательный взгляд на Мандарина, возвращается к своему занятию.
– Я Мандарин. Видимо, ты и есть человек, которого прислал босс Минэгиси, чтобы убедиться, что его сын со мной и моим партнером.
– А, это ты… – Услышав знакомое имя, мужчина в синей рубашке перестает хмуриться, но затем его лицо снова мрачнеет. – Все идет гладко?
– Более или менее. Трое мужчин, сидящих впритык друг к другу, – это не слишком-то комфортно, сам понимаешь. – Он указывает на окно и тоже заглядывает внутрь. Лимон, все еще сидящий на своем месте, замечает его и машет ему рукой с детской непосредственностью. Все, что остается Мандарину, – это молиться про себя: «Пожалуйста, только не испорти все».
– Он спит? – Мужчина в синей рубашке указывает большим пальцем на окно.
– Кто, мальчик? Да. Когда мы нашли его, он был привязан к стулу и ему не давали спать. Должно быть, он сильно устал. – Мандарин изо всех сил старается, чтобы его голос звучал естественно. Остановка в Омия не слишком долгая. Скоро ему снова нужно будет возвращаться в поезд.
– Так сильно устал, да? – Мужчина скрещивает на груди руки и бросает еще один взгляд в окно, на его лице читается сомнение. Молодые женщины, сидящие за окном, пытаются как-нибудь скорчиться на своих креслах, чтобы избежать его пронизывающего взгляда, лица у обеих страдальческие. Лимон продолжает махать рукой.
